Георгий Дризлих

ЧУМА НА ОБА НАШИХ ДОМА

    С первых строк я хочу предупредить читателя, что кроме радио, телевидения и газет никаких других источников информации у меня нет. По профессии я иммунолог, в стране почти 24 года, в настоящее время - пенсионер, пикейный жилет, если хотите, но у меня есть непреодолимое желание понять, что происходит в нашей стране, и глубокое убеждение (вслед за Спинозой, если не ошибаюсь), что только понимание является ключом к решению всех проблем.
    То, что вы прочтете (если прочтете) ниже, отражает мое частное, субъективное мнение. При этом я допускаю, что могу ошибаться. Я в своей жизни часто ошибался. И еще одна оговорка. В Британии различают два типа оппозиций - оппозицию Ее Величества и оппозицию Ее Величеству. Первая - та, которая критикует Правительство Ее Величества, вторая - та, которая выступает против Ее Величества. В данном тексте я намереваюсь остро критиковать Его Величество Государство Израиль с точки зрения оппозиции Его Величества, а не Его Величеству.
    Итак, я мучительно пытаюсь понять, что привело к тому тяжелейшему положению, в котором сейчас находится наша страна. С моей точки зрения, главной причиной наших бед является порочная система управления государством. Отсюда - большое количество ошибок, совершенных всеми нашими правительствами за последние десятилетия, начиная с 1967 года.
    На мой взгляд, две самые главные среди них:
    1.Создание поселений на территориях.
    2. Попытка решить арабо-израильский конфликт путем переговоров.
    Чтобы яснее представить происхождение и эволюцию этих ошибок, следует вспомнить историю вопроса. Территории, населенные миллионами арабов, доставшиеся нам в результате победы в 1967 году, сразу же породили критически важный вопрос - что с ними делать. Можно было их аннексировать, а живущих там арабов либо признать гражданами Израиля, либо насильственно выселить. А можно было вернуть территории их прошлому владельцу, королю Хусейну. Такого мнения придерживался Давид Бен-Гурион, в ту пору - уже рядовой киббуцник. "Наиболее разумным шагом, - сказал тогда бывший израильский премьер, - является одностороннее отступление с территорий с небольшими исправлениями границ, обусловленными оборонными соображениями". Это высказывание Бен-Гуриона согласуется с мнением другого великого деятеля сионистского движения - Владимира Жаботинского, который в свое время сказал, что арабы ни в коем случае не пойдут на соглашение с евреями, и поэтому необходимо отгородиться от них железной стеной.
    Однако премьер-министр победоносного Израиля Леви Эшкол заявил, что захваченные территории - это залог, который мы вернем в обмен на мирный договор. Тогда же министр обороны Моше Даян сказал: "Будем ждать звонка короля Хусейна". Почему Эшкол, Даян и иже с ними решили, что потерпевшие поражение Насер, Асад и Хусейн пожелают предложить Израилю мир, понять трудно. Весь предыдущий исторический опыт показывал, что арабы абсолютно бескомпромиссны в своем стремлении сбросить евреев в море и думают только о реванше.
    Так или иначе, на авансцену была вынесена идея переговоров, в противоположность одностороннему решению. Звонка от Хусейна, естественно, не последовало, и Даян со товарищи совершили еще одну судьбоносную ошибку: вместо того, чтобы принять какое-либо твердое решение ("Твердо принятое решение - правильное решение"), они мало-помалу стали разбазаривать столь важный (по их же мнению) для достижения мирного договора "залог". На территориях, которые собирались вернуть в обмен на мир, начался процесс создания поселений. В сущности, это была ползучая аннексия. Одновременно развернулось широкое использование дешевого труда палестинских арабов (кстати, они же строили и многие поселения). Оба эти явления не только немыслимо осложнили перспективу разделения двух народов, породили все возрастающие зависть, ненависть и желание урвать чужое в среде самих палестинцев, но и оказали огромное разлагающее влияние на все израильское общество.
    Все последующие за Эшколом премьеры не только не пытались исправить положение, но, напротив, последовательно усугубляли его. Голда Меир просто уклонилась от решения, заявив, что палестинка - это она, и тем самым дала понять,что никаких других палестинцев в Израиле не существует.
    В соответствии с израильским анекдотом, гласящим, что израильская политика развивается по Достоевскому: "Маарах - это преступление, а Ликуд - наказание", свой вклад в наше бедственное положение внесли и премьеры партии Ликуд, сначала Менахем Бегин, а затем Ицхак Шамир. Если премьеры от Рабочей партии (МАПАЙ, она же Маарах, она же Авода) поддерживали поселенческое движение из низменных соображений - урвать кусок, который плохо лежит, то Менахем Бегин внес в этот процесс нечто возвышенно-благородное: идеологию. Придя к власти в 1977 году, Бегин энергично поддержал поселенческое движение и его национально-религиозное ядро - движение "Гуш Эмуним" (Союз Верных). Стержнем этого движения была молодежь национально-религиозного лагеря (партия МАФДАЛ), у которой были две цели: сионистская - строительство еврейского государства, и религиозная - заселение Земли, дарованной народу Всевышним.
    Следуя этой идеологии, группа религиозных женщин самовольно заселила одно из зданий в Хевроне, в самой гуще арабов. Сентименты хевронских поселенок легко понять: они всего лишь восстановили свое историческое право. Но их поселение в Хевроне было незаконным, самовольным и, объективно, провокационным. Однако вместо того, чтобы власть употребить, Бегин лицемерно заявил, что не может посылать войска против женщин. (Хотя позже он без колебаний послал войска в израильское поселение Ямит, чтобы разрушить его перед сдачей египтянам.) Этим поступком Бегин создал чрезвычайно опасный прецедент, фактически признав, что незаконная поселенческая деятельность безнаказанна. Наиболее фанатичные поселенцы пользовались и продолжают пользоваться этой безнаказанностью вплоть до нынешних дней, сознательно создавая новые поселения так, чтобы проведение границы между евреями и арабами на территориях стало невозможным без демонтажа некоторых поселений или насильственного трансфера арабов.
    Эта же слепая верность идее неделимого Израиля подвигнула Бегина на возвращение Синая Садату. Руководствуясь этой идеей, Бегин провел шахматную комбинацию: пожертвовал Синаем, рассчитывая получить взамен легитимизацию израильского присутствия на территориях. С этой целью он признал "законные права палестинского народа" и, в частности, его право на автономию, несмотря на то, что ни палестинского народа, ни палестинской автономии никогда не существовало.
    Таким образом, Бегин стал первым израильским премьером, который признал, что занятые Израилем в ходе войны 1967 г. территории являются самостоятельным образованием. Так был сделан первый шаг в сторону легитимизации отдельного от Иордании палестинского государства. Бегин рассчитывал, что палестинцы, получившие автономию, согласятся с фактической властью Израиля на территориях, а международное сообщество, убаюканное церемонией заключения мира на лужайке Белого дома, признает эту комбинацию законной.
    Увы, расчет оказался ошибочным. Синай был потерян, и в результате был создан крайне неприятный прецедент: сегодня все без исключения - Ливан, Сирия и палестинцы - требуют отдать им все их территории до последнего сантиметра, как в свое время Садату. Итак, права палестинцев были признаны, а резолюция ООН о возвращении оккупированных территорий по-прежнему осталась в силе.
    Последний штрих в деле легитимизации палестинской автономии провел в 1987 году Ицхак Шамир, премьер правительства национального единства, в котором Шимон Перес занимал пост министра иностранных дел. Как известно, Пересу удалось организовать встречу с королем Хусейном и договориться о начале мирных переговоров. Эта инициатива, называвшаяся тогда "иорданской опцией", казалась плодотворной. Ведь территории были отняты у Хусейна, именно его телефонного звонка ждал Даян в 1967 году. Логично было бы договориться (если вообще договариваться, а не действовать в одностороннем порядке) об их возвращении в обмен на мирный договор именно с Хусейном. В этом случае палестинцы перешли бы под его юрисдикцию, а он прекрасно сумел бы их утихомирить: достаточно вспомнить знаменитый "черный сентябрь" 1970 года. Однако, Шамир, верный своей неизменной тактике ничего не решать (при этом закрывая глаза на незаконное становление новых поселений каждый вторник и пятницу), на корню зарубил инициативу Переса.
    И тогда Хусейн совершил судьбоносный шаг: он отказался от территорий в пользу палестинцев. Наказанные за собственную глупость, мы остались лицом к лицу с палестинцами во главе с их Арафатом. Количество перешло в качество. Спорадические вспышки насилия со стороны палестинцев переросли в 1987 году в массовые волнения - интифаду.
    Нужно ли было создавать поселения на территориях и отвечало ли их создание жизненно важным интересам народа Израиля, решало ли оно какие-либо насущные проблемы страны?.. В нашей стране имеется множество проблем, решение которых тормозит отсутствие денег. Это - в первую очередь, автокатастрофы, в которых погибло больше израильтян, чем во всех наших войнах и в результате всех терактов вместе взятых. Это - плохая организация здравоохранения (на фоне прекрасной медицины). Это - хронические беды системы образования (полуразрушенные школы, переполненные классы), а также - очень дорогое жилье, острый недостаток воды и т.п., и т.д. Наш годовой бюджет очень значителен, он составляет примерно 60 миллиардов долларов. Проблема в том, каков порядок предпочтения. Если бы порядок предпочтения был основан не на идеологических, электоральных и иных соображениях, а на том, что первейшей, важнейшей задачей государства является сохранение жизни, здоровья и благополучия граждан, то в первую очередь следовало бы финансировать борьбу за сохранение жизней на дорогах, за сохранение здоровья в больницах, за искоренение невежества в школах и т.д. Однако наши правительства, как левые, так и правые, тратили и продолжают тратить миллиарды на строительство поселений и их охрану, на строительство разветвленной сети дорог на территориях и их охрану и т.п.
    Является ли строительство поселений более насущной потребностью народа Израиля, чем борьба за сохранение человеческих жизней на дорогах и т.п.? Может быть, поселенческая политика решала какую-то более насущную, наболевшую проблему нашей страны, ради которой стоило пренебречь жизнью, здоровьем и благополучием граждан? Может быть, поселенческая политика решала некие проблемы безопасности? Обороны? Борьбы с террором? С моей точки зрения, вся наша действительность с 1967 года и по сей день однозначно демонстрирует, что поселенческая политика не только не решала, а лишь создавала и продолжает создавать серьезнейшие проблемы, острота которых возрастает с каждым днем.
    Апологеты поселений, как правило, используют единственный аргумент: "Это наша земля, Эрец-Исраэль, дарованная нам Богом, мы ею владели 2000 лет назад, а вот теперь вернулись к себе на родину. У нас есть Богом данное право на эту землю!"
    С моей точки зрения, этот довод является несостоятельным. Во-первых, известный израильский афоризм рекомендует: "Не будь правым, будь мудрым". Мудрый не стал бы реализовать свое право в сложившейся ситуации. Мудрый мог бы и подождать. Мудрый нашел бы другие, более продуктивные и изобретательные способы реализации своего права. Во-вторых - и здесь я хочу воспользоваться тем своим правом, которое дано каждому еврею - правом толковать Тору по-своему. Да, Господь действительно обещал нам Эрец-Исраэль, но при условии! Господь Бог заключил с нами контракт. Он обязался выполнить обещание, данное нашим праотцам - Аврааму, Ицхаку и Яакову, отдать им землю Ханаанскую, а мы, в свою очередь, обязались выполнять Его законы. Увы, Он неоднократно уличал нас в нарушении законов. Последнее Его предупреждение мы получили прямо из уст Моше-рабейну. Перед смертью Моше детально описал, что с нами станет, если мы будем продолжать вести себя безобразно. Предсказания Моше реализовались с точностью до последнего слова. Господь изгнал нас из Земли Ханаанской в галут, где мы испытали неизмеримые страдания. Из этого я, на свой страх и риск, извлекаю напрашивающийся, как мне кажется, вывод: наш контракт расторгнут. Мы не выполнили свои обязательства и, соответственно, утратили право на Землю. Более того, мы продолжаем вести себя безобразно, мы по-прежнему продолжаем беспричинно ненавидеть друг друга ("синат хинам"), и я опасаюсь, что Господь намеревается изгнать нас отсюда повторно.
    Я допускаю, что вывод о расторжении контракта был сделан давным-давно многими нашими мудрецами, а я, в силу невежества в иудаизме, попросту "открываю Америку". Возможно, именно с этим и было связано упорное сопротивление большинства раввинов переселению их паствы в Эрец-Исраэль.
    Поэтому, с моей точки зрения, единственное право на эту землю, которое у нас есть - это международное право. Наше государство было образовано по решению ООН. Чуть позднее глупость арабов, отказавшихся от собственного государства, дарованного им тем же решением, позволила нам расширить наши границы, против чего никто тогда в мире всерьез не возражал. Наша победа в 1967 году могла бы быть использована для разумного улучшения этих границ. Мы этого не сделали и в результате получили резолюцию ООН, требующую уйти с оккупированных территорий. Эту резолюцию мы не стали выполнять, продемонстрировав всему миру двойной стандарт: мы выполняем только ту резолюцию, которая нам подходит. Чем же мы лучше арабов?
    
    Перейдем теперь ко второму из постулируемых мною утверждений, а именно - попытка решения арабо-израильского конфликта путем переговоров является второй из главных причин, приведших к нынешнему критическому состоянию страны вообще и к "интифаде Аль-Акса" в частности.
    К моменту прихода Ицхака Рабина к власти в 1992 году сложилась относительно новая ситуация: с одной стороны, все попытки прекратить первую интифаду кончались ничем, с другой стороны, в Израиле стали все чаще звучать призывы уйти из Газы в одностороннем порядке. Правительству надо было что-то решать... Такое решение, как мы знаем, было найдено. Имя ему - Осло. Это решение было основано на идее "нового Ближнего Востока". Суть ее составляла исключительно гуманная концепция широчайшего содружества двух братских народов, евреев и арабов, живущих на одной земле, в области экономики, науки, культуры и т.п. Это, в конечном счете, должно было привести к созданию дружеского палестинского государства рядом с Государством Израиль путем мирных переговоров с Палестинской автономией во главе с известным миротворцем Ясером Арафатом.
    Концепция "нового Ближнего Востока" по уровню своего отрыва от реальности напоминает утопии Кампанеллы и Томаса Мора. Интифада выражала глубокое, массовое и неугасимое недовольство арабов Палестины колониальным режимом. Исторический опыт колониализма показывает, что единственным правильным решением в такой ситуации является уход колонизаторов. В нашей ситуации это означало одностороннее размежевание, что включало в себя ликвидацию многих поселений, отказ от использования дешевого труда палестинских рабочих и прекращение всяких деловых отношений с палестинцами. "Мы - здесь, а вы - там".
    Чтобы совершить такой воистину революционный шаг, правительству Рабина требовались глубокое понимание пагубности поселенческой политики, отказ от мифа сосуществования и "нового Ближнего Востока", сильная мотивация и политическая воля, и, наконец, широкая политическая поддержка. Ничего этого не было, а было лишь то, что для правителей главнее всего - электоральные соображения. Они понимали, что против размежевания стеной встанет Ликуд и все религиозные партии, а также близкие к Аводе, наживающиеся на дешевом арабском труде лобби сельскохозяйственных поселений и строительных подрядчиков. Более того, выдвижение плана размежевания вызвало бы раскол в самом левом лагере.
    Левые - самые яростные критики колониального режима - видели путь к его ликвидации в переговорах, демонстрируя при этом глубокое непонимание человеческой природы, свойственное левым интеллектуалам во всем мире. Убежденные, что все народы равны, они жаждали единения с арабами на основе общечеловеческих ценностей, не понимая, что народы, как и люди, разные, и "в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань".
    Да, арабы такие же люди, как мы, Божьи творения, и имеют право жить, как они хотят, как жили веками, в соответствии со своими моральными нормами. Среди этих норм и третирование всех, не исповедующих ислам, "неверных" (их следует посредством джихада обратить в истинную веру, а сопротивляющихся - уничтожить), а также другие, столь же симпатичные обычаи вроде кровной мести, убийства братьями сестер для восстановления "чести"семьи и т.п. Не их вина, что они никогда не знали свободы и жили под властью тиранов. Вот и сейчас они по доброй воле выбрали себе в правители банду террористов, которую выдающийся американский публицист Джордж Уилл назвал "бандитократией" (а стоящего во главе банды Арафата - лжецом-рецидивистом)...
    Все это находится в вопиющем контрасте как с иудаизмом, так и с либерально-демократическими ценностями. Наша вина, что мы, израильтяне, своими руками создали этого Голема ("палестинскую администрацию"), узаконили и вступили в переговоры с этим нежизнеспособным образованием (которое мы вынуждены кормить, поить, освещать, снабжать топливом, оружием и деньгами), как будто это суверенное, самодостаточное государство во главе с законно выбранным президентом. Черты характера Арафата были давно и хорошо известны в Израиле. Все соглашения - а их десятки, - которые он когда-либо и с кем-либо подписывал, он беззастенчиво нарушал, обвиняя в нарушении своего партнера. Архитекторы Осло не могли этого не знать. В такое невежество невозможно поверить. Тем не менее израильское правительство пошло на переговоры с Арафатом и заключило с ним соглашение...
    Концепция "нового Ближнего Востока" была попыткой одновременно съесть пудинг и сохранить его в целости, то есть и палестинцев утихомирить, и поселения сохранить. (Я вынужден прибегать к английскому выражению, так как русский эквивалент, гораздо более образный, к сожалению, непечатный.) Ведь осуществляя лозунг "сначала Газа, а там - посмотрим", мы ушли из Газы только де-юре. Еврейские поселения в Газе не были демонтированы. Мы, в сущности, остались в Газе, но только в худшем положении, поскольку борьба с террором была передана в руки Арафата.
    Тем не менее Рабин рассматривал это как достижение. Он публично заявил, что "Арафат гораздо эффективнее справится с террором, поскольку БАГАЦ над Арафатом не властен". (Вспомним, что БАГАЦ несколько раз отменял противозаконные карательные меры Рабина). Здесь нет нужды объяснять, почему еврейские поселения в гуще арабов только умножают арабскую ненависть к нам и провоцируют террор. Достаточно сказать, что в результате этого неуклюжего шага евреи в Газе, как поселенцы, так и солдаты, продолжают гибнуть, и это не остановить никакими соглашениями. Сколько еще жизней мы должны там потерять, чтобы это понять?
    Представляется очевидным, что переговоры с Арафатом были таким же судьбоносно ошибочным шагом, как и решение заселять территории. На мой взгляд, обе эти трагические ошибки были прямым следствием нашей порочной политической системы.
    
    Именно наша политическая система является настоящим источником наших бед. Разумеется, читатель вправе спросить, на каком основании делается столь драматический вывод? Это требует более подробного обсуждения.
    Нам, выросшим за железным занавесом и воспитанным в духе "руководящей роли партии", зачастую невдомек, что на Западе проблемы эффективного управления государством обдумывались и обсуждались с середины XVI века. Нас потому и держали в информационном вакууме, чтобы мы не могли задумываться и сравнивать. Только пожив "за бугром", я, как, наверное, и многие другие, с ужасом обнаружил свое глубочайшее невежество во множестве таких областей, как религия, политика, экономика, культура и т.п. Многие в России и до сих пор думают, что если во главе государства поставить честных, умных и профессионально подготовленных граждан, все будет в порядке.
    Хорошо известно, однако, что в политику устремляются, главным образом, люди, жаждущие власти. Стремление властвовать - столь же мощный мотив поведения человека, как голод и жажда, а может быть, еще сильней.
    У отдельных индивидуумов это стремление достигает уровня мании, как у наркоманов. Все их помыслы только о власти. Все шаги, все действия, все решения направлены на укрепление, расширение и увеличение своей власти и, соответственно, на ограничение, уменьшение и ослабление власти других. Интересы страны и ее граждан при этом отходят на второй план. Жажда власти может сочетаться с лидерскими качествами, умом, виденьем, способностью выбирать умных, знающих советников и т.п., а может идти в паре и с мелочностью, мстительностью, комплексом неполноценности и стремлением выбирать советников заведомо глупее себя. Как бы то ни было, и тот, и другой тип, дорвавшись до власти, в первую очередь будет думать о ее укреплении, и если нужды страны требуют решений, ослабляющих эту власть, тем хуже для страны. Как шутят врачи, "во время хирургической операции главное - сохранить жизнь хирурга". Решения, отвечающие нуждам страны, принимаются только, если они одновременно укрепляют власть политика или, по крайней мере, ее не ослабляют. Решающую роль здесь играет способ организации власти. Он либо способствует, либо препятствует реализации личных амбиций политика в ущерб интересам общества.
    Это хорошо знали более двухсот лет назад отцы-основатели американской демократии. Некоторые из них считали, что во главе страны следует поставить наиболее уважаемых, солидных, умеренных и обогащенных жизненным опытом граждан, которые совещаясь и обсуждая, найдут решения всех насущных проблем молодой демократии. Однако идеалисты, предлагавшие это, были побеждены реалистами, которые утверждали, что члены такого верховного органа вместо ведения государственных дел будут соперничать, интриговать, раздувать свое значение, сваливать неудачи на других, создавать группы сторонников, покупая их за особые привилегии и т. д., и т.п.
    Как не узнать "брата Колю"?
    Отцы-основатели хорошо знали Ветхий Завет, в котором черным по белому написано: "Сердце человека переполнено злом с младых ногтей" (мой вольный перевод). Они поняли, что это зло можно нейтрализовать только другим злом. Исходя из этого, они положили в основу американской демократии принцип разделения властей, исполнительной, законодательной и судебной. Вместо "коллективного руководства" отцы-основатели вручили исполнительную власть одному человеку, президенту. Он, в свою очередь, выбирал себе команду (помощников, советников, министров) не из политиков, а из профессионалов. Этих министров, выбранных президентом, должен был утверждать конгресс - другая, законодательная ветвь власти, состоящая из индивидуально выбранных представителей всех штатов. В свою очередь, законодательную деятельность конгресса призван был контролировать Верховный суд. Таким образом, различные ветви власти ограничивают и уравновешивают друг друга. Это сильно снижает вероятность произвола властей. Более того, это повышает вероятность совпадения личных, направленных на укрепление своей власти, интересов президента, сенаторов и конгрессменов, с интересами страны и ее граждан.
    Можно только удивляться мудрости и прозорливости этих людей. Ведь именно такой способ контроля агрессии нашла матушка-природа. Как показал выдающийся исследователь поведения животных Конрад Лоренц, агрессия, которая является чрезвычайно важным инструментом выживания, в то же время не приводит социальных животных к самоистреблению, потому что ее контролирует и ограничивает она же.Так, например, иерархическая структура власти в стае волков сводит агрессию внутри стаи к минимуму, потому что стоящий на более высокой ступени иерархической лестницы волк агрессивно подавляет проявления агрессии нижестоящего волка.Чтоб в доме было тихо! Таким образом, и в данном случае организация играет более важную роль, чем степень агрессивности индивидуального члена стаи. Оказывается, сама природа поставила и решила задачу построения надежной системы из ненадежных элементов. Отцы-основатели были лишь вторыми, а современные инженеры - только третьими.
    Наша политическая система порочна потому, что она способствует релизации личных интересов отдельных политиков в ущерб национальным интересам. Наша система способствует выдвижению беспринципных интриганов, бесстыдно игнорирующих интересы народа, и препятствует выдвижению деятелей, пытающихся что-то сделать в интересах страны, даже в ущерб собственной популярности. Что конкретно способствует извращенному естественному отбору среди политиков? Прежде всего - наша система выборов в Кнессет. Мы выбираем не конкретных людей, скажем, Коэна или Рабиновича, а партийные списки: скажем, список партии Авода, или Ликуда, ШАСа, или любой другой из ста.
    В Европе и США парламентариев выбирают персонально, по округам, в каждом из которых есть выбор из нескольких конкретных представителей той или иной партии или независимых кандидатов. В результате у избирателя есть конкретный адрес, которым он активно пользуется. В Америке фраза "я напишу своему конгрессмену" является расхожей. Им пишут, и они, как миленькие, отвечают. И приезжая в свои округа на парламентские каникулы обязательно встречаются с избирателями, выслушивают их критику, вопросы, пожелания, требования. И все это потому, что они зависят от своих избирателей. Последние могут их провалить на очередных выборах. Эту зависимость нельзя, разумеется, преувеличивать, но и не следует преуменьшать.
    У нас зависимость парламентария от избирателей приближается к нулевой, а зависимость от тех, кто составляет списки, - к абсолютной. Перефразируя товарища Сталина, можно сказать: "Решает не тот, кто голосует, а тот, кто составляет список". До сравнительно недавнего времени партийные списки формировала партийная верхушка, этакое Оргбюро, заседающее за закрытыми дверями. Легко понять, что предпочтение получали члены партии, лично преданные верхушке, беспрекословно следующие "генеральной линии", ставящие партийную дисциплину превыше всего. Понятно, что борьба за место в таком списке благородством не отличалась. И до сих пор значительную часть кнессета составляют политики, прошедшие этот тип отбора.
    Сегодня списки формирует уже не группка "вождей", а центральные комитеты соответствующих партий (несколько тысяч человек) или даже все зарегистрированные члены партии (несколько сот тысяч). Это несколько ослабляет роль верхушки в формировании списков, но не намного. Зато это открывает дорогу грязным сделкам, в которых голоса членов ЦК покупаются за обещания теплых мест в госаппарате ("джобы") и т.п. Главное остается прежним. Избиратель получает выбор между несколькими котами в мешке. И я подозреваю, что большинство наших избирателей имеет представление только о первых двух-трех политиках любого списка, а остальные им совершенно и заслуженно неизвестны.
    Недавно все мы были свидетелями бурных протестов солдат и офицеров резервной службы (милуимников) против непропорциональной и несправедливой ноши, которую государство взваливает на их плечи. Все - министры, члены парламента, и прочие "ответственные" лица - дружно соглашались, что требования резервистов абсолютно справедливы... однако, вот беда, у них нет своей партии. Будь у них партия, получившая на выборах хотя бы пару мандатов, она могла бы многое для них вырвать и многие их требования удовлетворить. Ведь в правящей коалиции даже один-единственный мандат, не говоря уже о целой партии, играет огромную, порой решающую роль. Сознание этого факта привело к тому, что каждый сектор израильского общества стремится защитить свои интересы и удовлетворить свои требования прежде всего путем создания отдельной секторальной партии. Эта секторальность является одной из самых больших бед нашей политической системы.
    Она началась с Бен-Гуриона. В первые годы существования государства партия МАПАЙ, которую он возглавлял, была не в состоянии получить 61 мандат, что составляет минимум, необходимый для формирования правительства. Это вынуждало Бен-Гуриона идти на коалицию с другими партиями, которые, естественно, требовали за это соответствующую "плату". Именно таким способом ультрарелигиозные партии того времени добились у Бен-Гуриона освобождения учеников своих йешив от службы в армии. Эти отношения стали парадигмой израильской политики. Покупка голосов парламентариев постепенно превратилась в общепринятую практику. Нередко складывалась ситуация, когда один голос перевешивал чашу весов в ту или иную сторону. Сегодня даже ребенок знает, что наиболее эффективный способ решения проблем в Израиле - это создание соответствующей партии и получение на выборах хотя бы нескольких мандатов.
    Теперь понятно, что для решения проблемы дорожных катастроф нужно создать партию уже пострадавших и потенциальных жертв. И если эта партия получит два-три мандата, можно будет вырвать нужные деньги за счет, скажем, резервистов, у которых нет такой партии. Для решения проблем здравоохранения нужно создать партию больных, ждущих операции. Для решения квартирной проблемы - партию пострадавших от машканты и т.д. Назовите любую проблему - пока нет соответствующей партии, ее не решить.
    С другой стороны, даже когда нет проблемы, но есть партия, можно без труда стать членом Кнессета и даже министром.
    Ликуд называет себя "национальным лагерем". Как уже говорилось, с точки зрения этой партии, наиболее важная национальная проблема - это расширение старых и строительство новых поселений. Авода называет себя "лагерем мира". С точки зрения этой партии важнейшая национальная проблема - это мирные переговоры с палестинскими арабами. В сущности, эти партии являются заложниками собственной демагогии. Отказ от этих концепций может привести их к поражению на выборах. Поэтому они держатся за них зубами, даже ясно сознавая их пагубность. Ради достижения своих целей все средства оказываются хороши, вплоть до покупки Рабином одного мандата члена правой партии "Цомет" Алекса Гольдфарба за автомашину "Мицубиши" или покупка Бараком семнадцати мандатов партии ШАС за пять министерских портфелей.
    Последний пример подводит нас к еще двум существенным порокам нашей политической системы. Это отсутствие конституции (и, соответственно, органа защиты конституции), а также отсутствие разделения исполнительной и законодательной власти, когда парламентарии-законодатели одновременно могут стать и членами правительства. Последние два недостатка существуют также в Великобритании и других европейских странах. Но в наших условиях, в сочетании с выборами по партийным спискам, они приобретают буквально злокачественный характер.
    Еще один, и весьма важный, недостаток нашей политической системы имеет универсальный, а не только израильский характер. Я имею в виду Декларацию прав человека. Поскольку нарушения прав человека в момент принятия этой Декларации носили почти глобальный характер, провозглашение декларации именно прав, без упоминания обязанностей, было в то время, я полагаю, разумным шагом. Трудно поверить, что авторы Декларации не понимали, что права должны сопровождаться обязанностями. И без того Советская власть настаивала, что мы "пред Родиной вечно в долгу". Но в наших конкретных условиях Декларация прав без указания обязанностей еще более деформирует нашу и так нездоровую политическую систему.
    Тем не менее постепенное расширительное толкование прав человека, вплоть до такой их абсолютизации, как в современной Америке, приобрело абсурдный характер, достигнув формы так называемой "политической корректности". Возможно, сегодня пришло время провозгласить также Декларацию обязанностей человека во всем цивилизованном мире.
    В отличие от других демократических стран, наша страна перманентно воюет за свое существование. Поэтому для нас служба в армии всех граждан, способных носить оружие, критически необходима. Это жизненная обязанность. Тем не менее, как известно, две значительные группы наших граждан - арабы и ученики ультраортодоксальных йешив - в армии не служат, однако имеют право выбирать и быть избранными. На мой взгляд, граждане, которые не несут обязанности служить в армии, должны быть лишены права выбирать и быть избранными. При этом для тех, кто по тем или иным причинам не хотят или не могут служить в армии, а также для тех, кого армия не хочет видеть в своих рядах, должна, разумеется, существовать гражданская альтернативная служба, прохождение которой является обязанностью, дающей право выбирать и быть избранным.
    Таковы пороки нашей политической системы. Именно эти пороки, с моей точки зрения, лежали в основе вышеописанных ошибочных решений.
    Я начал эту статью с утверждения, что без глубокого понимания происходящего стоящие перед нами тяжелые проблемы не решить. Если уровень понимания, представленный в этой статье, соответствует действительности, то из него вытекают следующие выводы: сегоднящий кризис - результат серии тяжелых ошибок, совершенных как "левыми", так и "правыми" правительствами Израиля. Однако самый важный вывод в том, что совершение ошибок - имманентное свойство правительств Израиля, во-первых, потому, что наша система выборов способствует выдвижению на ключевые позиции в парламенте и правительстве изощренных интриганов, а не государственных мужей, а во-вторых, потому, что принятие решений, соответствующих национальным интересам, как правило, противоречит личным интересам этих политиков.
    Любое радикальное решение - отказаться от переговоров и размежеваться в одностороннем порядке или вернуться за стол переговоров, несмотря на террор, и продолжать уступать - чревато опасностью падения правительства. Ведь отказаться от своей секторальной концепции (Ликуду от поселений, а Аводе от переговоров с Арафатом) - политическое самоубийство. Но самое печальное в том, что нет такой партии, которая, придя к власти после развала этого правительства, нашла и , главное, реализовала бы приемлемое решение нынешнего противостояния.
    Однако я тешу себя призрачной надеждой, что углубляющийся кризис вызовет мощное движение протеста молодых, на плечах которых лежат все тяготы наших перманентных войн. У меня есть мечта, что это движение реформирует, с Божьей помощью, нашу порочную политическую систему и выдвинет когорту новых парламентариев и лидеров. Потому что, как говорят в ЦАХАЛе, положение безвыходное, но не безнадежное.
    

P.S. Статья написана до 11 сентября 2001 года.