Михаил Сидоров

ВЫЗОВ И ОТВЕТ

Применит ли Запад свое главное оружие?


    
    История настойчиво и убедительно показывает нам, что прогресс и скептический взгляд в будущее - вполне совместимы. В прошлом каждая "прекрасная эпоха", сулившая, казалось бы, наступление золотого:века, неизбежно завершалась не всеобщей гармонией, а жутким кошмаром. Не стал исключением и долгожданный Миллениум.
    Террористическая атака на Соединенные Штаты спугнула призрак глобализма, бродивший по планете. Надежды на утверждение нового мирового порядка сменились страхом перед вселенским хаосом. Неизвестно, можно ли было предотвратить трагедию 11 сентября 2001 года, но и неожиданной ее назвать трудно.
    Вслед за американским президентом многие теперь вспоминают опубликованную восемь лет назад статью Сэмюэла Хантингтона "Столкновение цивилизаций?" Она явилась своеобразной консервативной академической реакцией на появившуюся в 1989 году либеральную благую весть Фрэнсиса Фукуямы "Конец истории?"
    Можно и сегодня не соглашаться с предложенной Хантингтоном неотойнбиан-ской классификацией "локальных цивилизаций" - пафос его работы в другом. Одна из главных гипотез гарвардского профессора - о том, что "в ближайшем будущем основным очагом конфликтов будут взаимоотношения между Западом и рядом исламско-конфуцианских стран", - подтвердилась.
    Жизнь, как водится, конкретизировала и уточнила научный прогноз. Взорванные талибами исполинские изваяния Будды и рухнувшие от тарана пилотов-камикадзе небоскребы стали символами и предвестниками всерьез замышляемой кое-кем нивелировки всего, что возвышается над неким средним уровнем, установленным по личному разумению и вкусу каким-нибудь шейхом или муллой, а желтые повязки, которые должны были носить афганские индуисты, - зловещей реминисценцией.
    К слову, Нюрнбергский военный трибунал, охаянный за "необъективность" еще Дугласом Ридом, а из современных писателей - В.Суворовым (Резуном), действительно допустил в своей работе серьезную оплошность: им не были привлечены к ответственности за тесное сотрудничество с нацистами мусульманские лидеры Ближнего Востока. Как знать, окажись в свое время на скамье подсудимых, рядом с Альфредом Розенбергом Амин аль-Хусейни - и сегодня, возможно, никто не знал бы ни о бин-Ладене,ни об Арафате, ни о талибах и им подобных.
    Однако противостояние мусульманского Востока и Запада, обострение их "великого спора" - налицо, и .первое, что необходимо сделать, - это уяснить характер конфликта как именно межцивилизационного. Видимо, со времен битвы при Пуатье (732 г.) и сражения под Веной (1683 г.) мусульманский вызов не представлял такой опасности для западного мира, как в наши дни. Поэтому неуместно самоуспокоение лжемудрствованием: что, дескать, и у Запада в прошлом были грешки (крестовые походы, святая инквизиция); что "молодой" мусульманский мир переживает якобы всплеск "пассионарности" - так это не страшно, повзрослеет; что фундаментализм - это еще не весь ислам...
    Во-первых, исторические аналоги здесь некорректны: на пути прогресса Запад был первопроходцем. Исламский же мир, как подчеркивал еще в позапрошлом веке русский философ Владимир Соловьев, "в течение двенадцати столетий... не сделал ни одного шага на пути внутреннего развития"; поэтому мусульманский Восток совершил "свой круг" и уже явно не способен "ни к какой исторической будущности". Более того, в конце XX столетия исламский мир стал ускоренно "развиваться" назад, и мусульманский фундаментализм, проявившийся в "исламских революциях" в ряде стран и.международном терроризме, несет уже глобальную угрозу человечеству.
    Не следует обольщаться и перспективой возобладания умеренных тенденций в магометанстве - в силу особенностей этой религии, на которые указывал тот же Вл.Соловьев: "...если человек считает себя только безразличным орудием в руках слепого, по бессмысленному произволу действующего божества, - писал он, - то понятно, что из такого человека... выйдет только помешанный фанатик, каковы и суть самые лучшие представители мусульманства".
    Впрочем, разрешение межцивилизационного конфликта, в терминологии, предложенной Арнольдом Тойнби, может принять форму переключения исламского мира с "зелотизма" (непримиримой вражды) на "геродианизм" (взаимодействие с западной цивилизацией, усвоение ее). О реальности такого варианта говорит пример вестернизирующейся (несмотря на сопротивление фундаменталистов) мусульманской Турции. Осуществится ли этот шанс -покажет время.
    В столкновении с исламским миром Запад применяет свою военную мощь, экономический нажим и подкуп, политическое давление и интриги. Это немало, но достаточно ли этого для ответа на вызов?
    Надо иметь в виду,, что эффективность принимаемых мер будет заведомо ниже расчетной вследствие того, что исламский фундаментализм в своей борьбе с Западом широко использует достижения и институты западного же мира: оружие, финансовую систему, коммуникации и т.п.; суды, правозащитные организации, масс-медиа и пр.
    Ключевой вопрос противостояния - адекватность ответных действий. Ясно, что борьба со вспышкой бешенства среди зверей - не дело общества защиты животных, для этого имеются другие службы. Но уже видно, что военная акция против исламского терроризма дает незначительные результаты. Она не расшатывает мусульманскую солидарность, не ослабляет позиций фундаменталистов, скорее, даже наоборот. Да и вообще роль силовых методов в решении межцивилизационного конфликта не стоит преувеличивать, ведь терроризм - лишь вершина айсберга.
    В то же время каждый бесчеловечный акт изощренных фанатиков уменьшает чувство безопасности граждан в цивилизованных странах, а ведь еще Монтескье заметил, что безопасность - первая форма свободы. Таким образом, терроризм без особых усилий подрывает краеугольный камень западной системы ценностей.
    Думается, что основания для оптимизма все-таки есть. По словам Фридриха Гельдерлина, "где опасность, там вырастает и спасительное". Некоторые журналисты и политики поспешили объявить, что после американской трагедии мир стал другим. Это, разумеется, преувеличение, но оно симптоматично. Цивилизованный мир пока остается прежним, но он осознает жизненную необходимость изменений. И перемены эти должны произойти в первую очередь в духовной сфере. В переломный исторический момент Запад выстоит, если сумеет подтвердить не только свое интеллектуальное и технологическое преимущество, но и нравственное превосходство.
    Освальд Шпенглер в "Закате Европы" предупреждал: "Общечеловеческой этики не существует... Моралей столько же, сколько и культур..." Между тем слабость Запада заключается как раз в том, что он, принося в жертву глобалистскому идеалу внутренне присущую европейской цивилизации иудео-христианскую мораль, проявляет чрезмерную толерантность к чуждым нравственным системам, отнюдь не склонным к компромиссу.
    Почти сто двадцать лет назад А.П.Чехов в одном из своих рассказов иронизировал: "Наш век тем и хорош, что никак не разберешь, кто прав, кто виноват. Даже присяжные, судящие какого-нибудь человечка за кражу, не знают, кто виноват: человечек ли, деньги ли, что плохо лежали, сами ли они, присяжные, виноваты, что родились на свет. Ничего не разберешь на этой земле!"
    В минувшем веке положение усугубилось. Возникла реальная опасность разучиться называть вещи своими именами и давать поступкам людей моральную и правовую оценку. В повседневную жизнь прочно внедрились разного рода эвфемизмы. Принято называть продажных женщин либеральными девушками, главарей бандитских групп - полевыми командирами, а сами банды - незаконными вооруженными формированиями, кровавьых террористов величают тeпepь борцами за национальное самоопределение и ведут с ними переговоры на равных, агрессивность именуется пассионарностью, антисемиты превратились в антисионистов, гомосексуалисты - в представителей нетрадиционной сексуальной ориентации, и т.д. и т.п.
    Все эти лингвистические находки вроде бы призваны подчеркнуть терпимость современного цивилизованного общества, уважение им прав меньшинств. На деле же, исподволь, бытовым и социальным явлениям сомнительного, а то и откровенно негативного свойства придается определенная идеологическая и политическая окраска, делающая их неуязвимыми: девушки - либеральные, а не какие-нибудь консервативные; сексуальная ориентация - нетрадиционная, то есть не традиционная, а связанная, что ли, с модернизацией, выходит - прогрессивная (бедные маркиз де Кондорсе и Макс Вебер!). Что же касается бандитов, то они сами о себе позаботились - нет, пожалуй, ни одной террористической организации, в названии которой не было бы слов, гипнотизирующих западного обывателя, - "народная", "демократическая" или "за освобождение".
    Так под видом политкорректности в сознание людей проталкивается этический релятивизм, развенчивается абсолютная мораль, а "права человека" - рафинированные, без малейшей примеси ответственности - возвышаются над нравственными ценностями. Короче, как писал Альбер Камю ("Миф о Сизифе"): "Все хорошо, все дозволено, и нет ничего ненавидимого: таковы постулаты абсурда".
    Подлинным торжеством абсурда стало выступление леволиберальных интеллектуалов США против "американского империализма" в связи с терактами в Нью-Йорке и Вашингтоне. Этот демарш показал полнейшую неспособность левых выполнить функцию творческого меньшинства, могущего организовать ответ западного общества на брошенный ему вызов, на которую они по недоразумению все еще претендуют. В противоположность этому исламский фундаментализм делает жизнь фанатиков наполненной высшим смыслом; здесь нет места "постулатам абсурда", так же, впрочем, как и заповедям Моисеева Декалога.
    Наименее обремененной этическими нормами сферой человеческой деятельности по-прежнему остается политика. Надо ли доказывать, что борьба с исламским терроризмом, если она не будет последовательной, повсеместной и бескомпромиссной, превратится в фарс, как до этого некоторые международные миротворческие операции? Прежде всего, в этой борьбе не должно быть двойных стандартов - таково непременное требование этики. Жертвы террора не могут делиться на категории. В противном случае "второсортные", потеряв жизнь, окажутся еще и преданными. К сожалению, отчетливо просматривается порочная практика: государства, наказывающие одних террористов, "сдают" другим террористам в качестве компенсации (чтобы не "разгневать" мусульманский мир!) те страны, которым уготована роль агнца.
    Создается впечатление, что попытка дать отпор варварству - конъюнктурная операция, предпринимаемая на основе полной беспринципности. Достаточно взглянуть на список участников антитеррористической коалиции: для полноты картины в нем не хватает "Аль-Каэды". Здесь же мы видим один из инкубаторов терроризма - Сирию, избранную недавно членом Совета Безопасности ООН. Показательно и то, что в пресловутой коалиции нет Израиля - страны, которая многие десятилетия ведет борьбу с арабским террором.
    А ведь современное еврейское государство, как и в библейские времена, оказалось осажденным филистимлянами - они даже самоназвание свое сохранили. И сегодня Израиль вынужден решать те же задачи, что и три тысячелетия назад, то есть во времена, когда предки нынешних европейских народов жили в лесах, изъяснялись зычными возгласами, а конфликты улаживали тяжелыми дубинами.
    Долгие годы государственный антисемитизм был непременным элементом политики СССР и его союзников. "Империи зла" не стало, и до появления на ее месте царства добра и справедливости, по-видимому, еще далеко. Но изумляет то, с каким проворством свободный мир подхватил достойные забвения бывшие советские приоритеты, в том числе внешнеполитические, и среди них - антиизраэлизм.
    Осуждение некоторыми европейскими политиками Израиля за "чрезмерные акции" в ответ на растущее террористическое давление сейчас тождественно поощрению терроризма. Куда же деваются непримиримые защитники прав меньшинств, когда речь заходит о самом существовании единственной на Ближнем Востоке демократии?
    Как безнравственен антисемитизм, так аморальна и политика, направленная на уничтожение еврейского государства. Так не начать ли Западу "нравственный ренессанс" именно с отказа от сформулированной еще Никколо Маккиавелли аксиомы о несовместимости политики и морали?
    Исламские фундаменталисты и арабские социал-террористы прекрасно понимают, какое значение для западной цивилизации имеет Эрец-Исраэль - родина народа-патриарха, вдохнувшего в европейскую культуру нравственный Закон. Поэтому, чтобы изолировать Израиль от цивилизованного мира, они с такой изощренностью и цинизмом - но в полном соответствии с их собственной моралью - эксплуатируют глубоко презираемые ими самими, чуждые их культуре достижения Запада в области прав человека, его приверженность идеалам свободы и гуманизма.
    Холокост был тяжелым испытанием для европейской цивилизации. Предательство же ею Израиля, если оно состоится, станет моральным самоубийством Запада и приведет последний к краху в конфликте с мусульманским миром. Судьбы евреев и западного мира неразрывно связаны. Иерусалим - столица еврейского государства - это святая святых в храме западной цивилизации, здесь -душа и совесть западного мира. Выдержит Израиль - устоит и Запад.