В последние годы от русскоязычной культуры в Грузии остались одни обломки кораблекрушения. Сам я индивид двуязычный и по крови грузин с одной армянской четвертинкой, но образование получил на русском и стихи пишу на русском. Поэтому в эти карусельные годы оказался в роли летучей мыши - ни зверь, ни птица; для русских - грузин, для грузин - русский. Смерть Красного Монстра - дело, конечно, благое, но смена идеологических барьеров барьерами экономическими не лучший залог счастливой жизни.
Постепенное отмирание, угасание интереса к русскоязычной культуре в Грузии с точки зрения современного исторического процесса вполне объяснимо и понятно - это реакция на неуклюжую русификаторскую политику Кремля в течение семи десятилетий (а для Грузии - еще раньше, со времен нарушения Россией благолепных постулатов Георгиевского трактата). Моноязычная Грузия без интереса относится к оставшемуся ареалу русскоязычного литературного, в частности, процесса. Но агрессии никакой нет. Причина скорее в том, что на русскоязычную литературную продукцию спрос упал столь же быстро, сколь быстротечным оказался процесс миграции населения (негрузинского, как и грузинского) из обнищавшей для 95 процентов жителей страны. Спрос рождает предложение. А когда нет спроса, сами понимаете.
Почти умер журнал "Литературная Грузия", некогда бывший прибежищем "гадким утятам" - Пастернаку, Ахмадулиной, Высоцкому и многим и многим. Давно приказал долго жить альманах "Дом под чинарами", а в Союзе писателей, членом которого я с гордостью являюсь, коллеги вовсю расшатывают лодку, которая, не ровен час, опрокинется.
Я ни во что не вмешиваюсь. Член Союза писателей шестой год без книги (единственная выходила в 1990-м в Москве). Член Союза журналистов, работавший во многих российских газетах, нынешней пресс-службой Грузии не востребован - причины неизвестны, но уж во всяком случае они не связаны с профнепригодностью. Кандидат филологических наук, чуть ли не единственный в постсоветское время приглашенный защищаться в Россию (тема - "Сонеты К.Бальмонта"), опять-таки не востребован на штатное место системой просвещения, хотя на филологических конференциях завсегдатай. Отмечу, что научные сборники по следам конференций, пусть и крохотными тиражами, но выходят исправно.
Вы просите рассказать о сегодняшней нашей жизни, о себе. Увы, увы, секрет гениальной лаконичности Антон Павлович унес навсегда, и я боюсь не уложиться в объем Вашего журнала, пытаясь вкратце описать театр абсурда, который у нас творится. Видел своими глазами абхазскую бойню (в качестве журналиста, оружие - не мое дело). Получил по башке взрывной волной до потери сознания, дрался за хлеб в суточных очередях с чернильным номерком на ладони, а уж что слыхивал у ночных костров в ожидании грузовика с хлебом... И как внучка "гардероб ломала, чтоб гробовщикам "для дедушки" отнести досок - на гробы было не достать, и как новорожденный в метро погиб, когда свет вырубили и роженица на три часа в темноте под землей осталась... Но это все - темы для отдельных рассказов.
Теперь все стало стабильнее. Опричники-беспредельщики, так называемый "Мхедриони", бесчинствовавший пару-тройку лет, утих. Что-то начало работать, что-то начало выплачиваться, денежный курс не валится под откос.
Если раньше месячная пенсия равнялась кочану капусты, то теперь - батону неплохой колбасы. Выживай - как хочешь. Нищие - рядами, как в Индии.
Десятилетний энергетический кризис, правда, пошел на убыль. Но теперь новая проблема. Хозяева - американцы. А им надо платить. Но нечем, потому что зарплаты не дают. А не дают, потому что воруют. Они воруют, мы не платим, нам отрезают свет, они жируют. А власти грозят коррупционерам. Но грозовая туча никак от бремени не разрешится. Такой вот замкнутый круг.
О себе, помимо вышесказанного, мне нечего добавить, кроме того, что мне 36 лет, супруга Ляля - филолог, сын Давид - гимназист и скрипач, а мама Элеонора - бывшая оперная певица. Остальное за меня доскажут стихи.
* * *
Когда я вам понравлюсь (первый снег
Так мил, пока не станет гололедом),
Проглатывая буквы, "С Новым годом" -
Произнесете вы, стесняясь всех.
Когда до света согласимся мы
Компанию кипящую покинуть,
Я вас спасу, я вам не дам погибнуть,
Не подарю ключей моей тюрьмы.
Я знаю, вам так хочется шагнуть
Сюда, во мрак, под своды подземелья,
Где ритмы - как отравленные зелья,
Где книги - как сочащаяся ртуть.
Но эту дверь минуем мы. Сюда
Не приглашу ни словом вас, ни жестом,
И не замечу в любопытстве женском
Намека, плохо прячущего "Да".
Когда я вам понравлюсь (вишни вкус
Приятен только без году неделю),
Вас провожу до дому. И с метелью
В пути обратном крепко обнимусь.
* * *
Ночь умерла мгновенно и легко.
Такую смерть и мне не помешало б.
Ворвись, душа, в густое молоко
Небес, кипящих от напрасных жалоб.
Лети, душа, ни дома, ни гроша
Не оставляешь ты в земной юдоли.
Испей воды из звездного ковша,
Исполнись навсегда свободой воли.
Твоих сокровищ горы расточив,
Я в дальний путь тебя отправил нищей,
Но не обрел блаженства, опочив
На чаяний остывшем пепелище.
Ступает день на землю без меня
И ничего не меркнет в свете дня.
* * *
На пляже дай, на пляже на...
Хватает ласково и слабо
Пенистолобая волна
Членистоногого араба.
На пляже please, на пляже si,
Но мы с тобою не на пляже.
Мы покупаем керосин,
Который есть еще в продаже.
На пляже пиво, барбекю,
Оркестры, бары и отели,
Песеты, доллары, экю,
И в теле все, и все при деле.
А мы в пыли, а мы вдали,
Обогащенный кофемолкой,
Тащусь я на краю земли
С картошкой полною кошелкой.
Иду я, сам себе не рад
В объятья греческой богини
С намерениями благими
Дорогой, вымощенной в ад.
* * *
Меж объявлением "Снимаю порчей сглаз",
И объявлением "Снимаю сглазом порчу",
Я важный выбор делаю сейчас,
Гримасу снисходительную корча.
Целительница, то бишь ведьма, без
Лицензии, меня усадит в кресло.
За стенкою храпит бездельник - бас,
Нужны на жизнь (то бишь на водку) средства.
Она очертит грязным мелом круг,
Пошепчет что-то, плюнет вправо-влево.
"Кто вы по гороскопу?" - спросит вдруг.
Отвечу: "Лев, переходящий в Деву".
Она сгребет бумажку в кулачок,
Заверит, что теперь я чист надолго.
Ну, с Богом, на чужом шестке сверчок,
Спасибо, ведьма, и на слове добром.
Вечерний звон
Под небо, чистым, как пеленка -
Вечерний звон, вечерний звон,
И гонят женщину с ребенком
Из хлебной очереди вон.
И крысы шмыгают по кучам,
Еды себе не находя.
Вечерний звон плывет по тучам -
Воздушным клавишам дождя.
Все так изменчиво в природе -
То дождь, то ведро, то война.
Лишь смерть - в мужском и женском роде
И днем, и вечером - одна.
Занимательный синтаксис
От бездарных управлений, от случайных примыканий
Образуются одни лишь только знаки пререканий.
Предложения, однако, восклицательные даже
Принимают к рассмотренью по пути согласований.