От редактора
    Нам следует привыкнуть к мысли, что в сегодняшнем мире одновременно сосуществуют анклавы, живущие в разном историческом времени. Людям, воспитанным на идее прогресса, трудно с этим примириться. Не говоря уж о разных цивилизациях, мы сталкиваемся с разной архитектурой мысли даже в пределах хорошо знакомой нам европейской истории. Совсем еще недавно наша судьба определялась событиями, вызванными направленной волей нескольких выдающихся извергов. Однако их политические успехи свидетельствуют о том, что они понимали свою аудиторию и ее невысказанные стремления намного лучше, чем склонно допустить гуманистическое сознание. Как проницательно отметил Гитлер: "В наши дни есть только три государственных человека - Муссолини, Сталин и я". Хотя мир и избавился от всех трех, это обошлось приблизительно в 100 миллионов жертв.
    Теперь при завязке очередного грандиозного исторического сюжета нам имеет смысл присмотреться внимательней к психологии персонажей прошедшей драмы.
    "...Гитлер не знал ни одного иностранного языка. У него не было никакой культуры. Его университетом был прилавок уличного букиниста". Однако его взгляд, не омраченный никаким сомнением, был быстрым, острым и ясным: "Понимание - слишком шаткая платформа для масс. Единственная стабильная эмоция - это ненависть".
    Он лелеял в своем воображении героический мир. Сильные, жестокие люди всюду возглавляли и направляли пассивные массы. Они одни делали историю. Их основным качеством была воля, ее внешним выражением - твердость. Они были свободны от предписаний религии, морали и гуманности - путы, наложенные лишь на подчиненные массы. За свои действия они ответственны только перед Провидением, которое всегда снисходительно к избранным. Его восхищал Чингиз-хан: "Кровь не засчитывается тем, кто создает Империи. Чингиз-хан намеренно истреблял миллионы женщин и детей. Кто теперь вспомнит об этом?"
    Традиции Лондона и Вашингтона для него не существовали. Он отрицал всякие идеальные побуждения противника. Он видел перед собой раздробленную и наполовину сочувственную Центральную Европу, ослабленный чистками, неорганизованный СССР, несамостоятельную и слабую Францию, нейтральную и склонную к соглашению Англию и далекие, безразличные ко всему, кроме своего благополучия, Соединенные Штаты.
    Гитлер не был тираном, угнетавшим Германию. Во многих отношениях, и даже в разгар войны, он был очень популярным национальным лидером... Ключ к необычайному характеру его власти лежит в понятии "харизматического" правления (См. Макс Вебер, Три типа господства, N 72, "22"). Это такая форма личного правления, которая основана на героическом восприятии лидера его последователями... Политическое правление, при котором личная преданность неофеодального типа преобладала над бюрократическими структурами правительства, где формальный статус был заменен личными симпатиями вождя, где общественная собственность могла быть поделена на частные уделы, а экономическая эксплуатация понималась как осовремененная форма рабства." (Ян Кэршоу, "Гитлер", ФЕНИКС, 1997.)
    Люди, склонные теперь считать его сумасшедшим, в буквальном смысле сваливают с больной головы на здоровую, ибо он всего лишь взялся осуществить то безумие, которое бушевало в головах его избирателей и сдерживалось лишь их ограниченными представлениями о пределах возможного: "Когда в 1933 я пришел к власти, передо мной раскрывался период трудной борьбы. Мне предстояло реорганизовать все, начиная с народных масс и кончая армией. Одновременно я освободил Германию от ее цепей... Я вышел из Лиги Наций и отверг разоружение...
    Среди благоприятствующих факторов нынешней ситуации я должен упомянуть собственную особу и квалифицировать ее при всей скромности так: я незаменим... В сущности, все покоится на мне... Вероятно, никто и никогда не будет в такой степени пользоваться доверием германского народа. Вероятно, никогда в будущем не будет человека, располагающего такой властью... Я знаю свои способности и свою силу воли. Я не кончу войну, пока не сокрушу противника. Я не приму компромиссов. Судьба рейха зависит от меня и только от меня... Вот почему мое существование является политическим фактором наибольшего значения. Но я могу быть устранен в любой момент каким-нибудь сумасшедшим или идиотом... Нужно, чтобы эта война разразилась еще при моей жизни... Наши враги - мелкая сошка. Я окончательно понял это в Мюнхене..." (А.Гитлер, 22 апреля 1939 года.)
    Он, как и его коллеги, Муссолини и Сталин, жил, конечно, в мире прошлого, но не исключено, что он понимал современных ему избирателей и роль личности в истории гораздо лучше социологов, до сих пор преподающих в западных университетах.