Усвоенный нами, бывшими советскими людьми, еще в средней школе примитивный марксизм сыграл некую положительную роль в нашем мировоззрении. Нас не пугают слова, что "государство есть орган насилия" и нас не шокирует любимая цитата Остапа Бендера из "Золотого теленка": "Большинство крупных состояний в современном мире нажито нечестным путем". Если не превращать эти относительные истины в непререкаемые догмы или, наоборот, в протестные лозунги, в общем можно примириться с жизнью, какова она есть в ее обыденном течении.
Но есть на свете чистые души, не задетые жизненным опытом, которые не смиряются с такой низкой прозой. И требуют невозможного от государства и уж совсем невероятного от подрядчиков и банкиров. Какое-то количество таких людей обязательно присутствовало во всех западных правозащитных организациях еще со времен холодной войны, сообщая им оттенок политического бескорыстия, пока этот оттенок не выветрился окончательно в наше суматошное время. Многие прекрасные души украшали также и хорошо мне знакомые российские диссидентские кружки 60-х гг.
Пожалуй, тот парадоксальный факт, что никто из этих кружков так и не вошел в демократический истеблишмент сразу после Перестройки, показывает, что чрезмерная чистота помыслов несовместима ни с каким реальным жизненным успехом. Для прочного жизнеустроения необходим корневой личный интерес, хотя и не обязательно материальный.
Такой интерес, конечно, присутствовал в сионистском движении, которое ставило себе целью во что бы то ни стало вырваться из СССР и состояло отнюдь не из праведников, озабоченных только юридической справедливостью своих требований.
Такой интерес несомненно присутствовал и у ранних кибуцников и первых индустриализаторов в Израиле. Никто из них не был праведником или юридическим казуистом. Они строили это государство для себя. И для своих детей и внуков. Хорошо понимая это, они по ходу дела иногда сознательно пренебрегали собственной добродетелью.
Но уже в поколениях их детей и особенно внуков беспечная жизнь под защитой закона и cозданной усилиями нещепетильных дедов израильской армии сформировала заметный процент крайне бескорыстных идеалистов, готовых (по крайней мере, на словах) пострадать, но не отступить от принципов, каким добросовестно учили их не столько добродетельные, сколько доброжелательные родители-ветераны, воспитанные в жестоких странах и в жестких обстоятельствах. Спустя десятилетия эти наивные люди иногда приходят в ужас, узнавая ненароком, что родители поступали не всегда безупречно.
Израильская культурная элита как-то до сих пор затрудняется открыто признать, что своим основанием наше государство (впрочем, подобно всем иным государствам) было обязано отнюдь не всемирно известному письму лорда Бальфура и не компромиссному решению ООН, заведомо составленному так, чтобы из него ничего не могло получиться, а твердой решимости тысяч озверевших от безнадежности евреев победить или умереть в Войне за независимость.
Если при этом в ходе военных действий какое-то число враждебного населения было в сердцах убито и разорено, то поражаться следует вовсе не самому этому факту, а скорее тому, что таких жертв оказалось все-таки сравнительно мало.
Израильской элите никуда не деться от фундаментального знания, что их отцы и деды захватили эту землю силой, что бы кто ни говорил, и с тех пор десятки лет удерживают ее силой.
У гуманитарной (особенно, художественной) элиты присутствует тщетная надежда перескочить этот некомфортный моральный барьер на пути к своей, впрочем невиданной в истории, праведности.
Хотя это выглядит, как совершенно детское заблуждение, в парадоксальной склонности израильской культурной элиты к комплексу вины различимы свои чисто еврейские корни. Израиль имеет специфическое наследие почти трехтысячелетней давности, которое в какой-то степени может оправдать нестандартное с обычной точки зрения самочувствие интеллектуалов.
Наши древние пророки, горько упрекая свой народ в неблагочестии, утверждали, что предстоящие Израилю военные поражения в жестоких войнах с Ассирией (а потом и с Вавилоном) будут посланы ему за его грехи: "За то, что они оставили закон Мой... и не слушали гласа Моего, и не поступали по нему; ...вот, Я накормлю их... полынью, и напою их водою с желчью. И рассею их между народами, и пошлю вслед им меч..."
Хотя в наше цинично скептическое время кажется, что были для этих поражений и более обыденные причины, древние пророки смотрели чрезвычайно, даже может быть чрезмерно, глубоко:
"Походите по улицам Иерусалима, посмотрите, разведайте, поищите на площадях его, не найдете ли человека, нет ли соблюдающего правду, ищущего истину? ...Дома их полны обмана; через это они и возвысились, и разбогатели. Сделались тучны, переступили даже всякую меру во зле, не разбирают судебных дел, дел сирот, благоденствуют и справедливому делу нищих не дают суда. ...Как лук, напрягают язык свой для лжи... Всякий брат ставит преткновение другому и всякий друг разносит клеветы. Каждый обманывает своего друга, и правды не говорит..."
Такое мерзкое общество, конечно, недостойно любви Всевышнего и не заслуживает Его милосердия. Поэтому пророк находится в безысходном отчаянии:
"...Сердце мое рвется во мне, все кости мои содрогаются, стал я подобен пьяному... Как родник истекает водою, так Иерусалим источает зло свое: в нем только и слышно, что насилие и грабеж. …Этот город должен быть наказан: весь он полон насилия... Страна полна прелюбодеев, скорбит страна из-за ложной клятвы, засохли пастбища в пустыне; все стремление их – зло и сила их в неправде" (Иер. 15:2, 6; 23:9,10,11).
Действительно, похоже, что нравственный прогресс в подлунном мире сильно отстал от технического. Человечество, хотя уже очень далеко ушло от лука и стрел, еще и теперь не пришло к верности и прямодушию.
"Неужели Я не накажу их за это? говорит Господь. ...Вот Я приведу на тебя, дом Израилев, народ издалека, народ сильный, которого языка ты не понимаешь... Колчан его как могила разверстая... И поест он жатву твою и хлеб твой, съест он сыновей твоих и дочерей твоих, съест овец твоих, объест он виноградник твой и смоковницу твою; опустошит мечем укрепленные города твои, на которые ты надеешься..." (Иер. 5: 15,16,17).
Может быть, все это и было именно так. Пророков жгли несправедливость, неверность и неравенство, царившие в обществе, и особенно идолопоклонство людей избранного народа: "Вы оставили Меня и служили чужим богам..."
И снова: "…Производите суд и правду и спасайте обижаемого от руки притеснителя, не обижайте и не тесните пришельца, сироты и вдовы, и невинной крови не проливайте..."
Пророки решительно предпочитали гибель и поражение Израиля безответственной жизни в пучине греха. "Если спросят тебя (т.е. Иеремию. – Прим. А.В.): "куда нам идти?", то скажи им: так говорит Господь: кто обречен на смерть, иди на смерть; и кто под меч – под меч; и кто на голод – на голод; и кто в плен – в плен.... Устал Я миловать..." Ну, кому такой призыв придаст силы устоять против агрессора?
Неистовый Иеремия заходил в своем пораженчестве так далеко, что открыто требовал прекратить всякое сопротивление завоевателю. Царю Седекии (Цидкиягу) нехотя пришлось посадить его в яму, чтобы предотвратить разлагающее влияние его пропаганды на народ и армию. Эрнест Ренан, описывая это древнее противостояние в Израиле, замечает: "...Военное мужество, которое так блестяще проявляли израильские цари, потеряло свою цену. Праведники и герои становятся двумя враждующими лагерями на арене человеческого прогресса и редко вступают в мирное сожительство".
Особенно резко Иеремия возражал против заигрывания Седекии с Египтом, как единственным тогда потенциальным союзником против восточной супердержавы. "Египет, – говорил еще раньше другой пророк, – как трость надломленная. Тому, кто обопрется о нее, она войдет (т.е. вонзится. – Прим. А.В.) в руку". Таким образом и в те, уже далекие, времена пророки не одобряли иллюзорные надежды на Запад перед лицом сокрушительного враждебного натиска восточных деспотий.
Вряд ли грехи Израиля заметно превосходили общечеловеческие грехи смежных народов, но пророки требовали от своего народа неизмеримо больше, чем от других. И считали военные поражения заслуженным наказанием "за слезы вдов и сирот", проливаемые от притеснений "сильными в Израиле". Впрочем, по нравам того времени "вдовам и сиротам" грозили от врага те же "меч и глад", смерть и неволя, что и всем остальным. По-видимому ничто тогда не могло спасти еврейское государство.
Призывы пророков не спасли Израиль две с половиной тысячи лет назад, но заметно продвинули моральное состояние всего цивилизованного человечества за это время, так что сегодня в большой части мира эти обличения уже не всегда и не полностью актуальны. И Израиль за 65 лет, прошедшие после провозглашения его независимости, уверенно присоединился к этой преуспевшей части человечества; быть может, не в последнюю очередь именно потому, что считался с заповедями пророков в гораздо большей мере, чем окружавшие его общества. Значит ли это, что былые проклятия пророков сегодня уже теряют свою силу?
Простой еврейский народ в массе, к сожалению, и тогда, и сейчас, был не слишком внимателен к речам пророков. Другое дело – современные интеллектуалы, оттачивавшие на риторике пророков свой стиль в высоком иврите и красующиеся своим гуманизмом. "Вдовы и сироты" (т.е. имущественное неравенство) и "пришельцы" (т.е. палестинцы, иностранные рабочие и инфильтранты из Африки) превратились в главные темы, на которых ивритские журналисты, театральные режиссеры и кинопродюсеры упражняются в своей праведности. Отличие всей этой линии от былой позиции пророков состоит в том, что пророки за свои нелицеприятные пророчества сидели в яме или порой даже лишались головы, а израильские писатели и художники уже много лет получают за это государственные субсидии и международные призы.
Однако правда состоит в том, что вопрос о праведности, как и две с половиной тысячи лет назад, начинает волновать простой народ только после решения всех остальных вопросов. Можно, конечно, осуждать такую простоту. Но, если хотеть быть ближе к реальности, наивно ожидать от народа беженцев и диссидентов самоотверженности, превосходящей все международные нормы. Ситуация возникновения, становления, и укрепления государства, в начальной фазе которой мы сейчас находимся, психологически и социально соответствует совсем не временам Иеремии, когда Израиль (т.е. тогда Иудея. – Прим. А.В.) был уже на закате своего более чем 400-летнего существования и успел изрядно нагрешить, а ранней поре завоевания Ханаана, когда евреи были еще буйной конфедерацией племен ("В те дни не было царя у Израиля: каждый делал то, что ему казалось справедливым" (Книга Судей, 21:25) и не ведали ни греха, ни праведности. И сейчас ведь, как и тогда, нет у нас еще морального единства в Израиле, как нет и согласованности (т.е. "царя". – Прим. А.В.) в деятельности разных государственных институций. Речи пророков не потеряли своей моральной силы, но они утратили большую часть своей применимости к сегодняшней обстановке.
Однако именно пророки особенно популярны в среде христиан, привыкших восхвалять (но отнюдь не всегда практиковать!) уступчивость и кротость. С годами оказалось, что наиболее сочувственную аудиторию израильские интеллектуалы обрели не в своей стране среди соотечественников, а в Европе, среди потомков многолетних гонителей своего народа. Сомнительность такой позиции отнимает у них ту моральную высоту, которую могло бы дать им следование еврейским пророкам, тем более что такое, слишком буквальное следование ведет к дезориентации народа и, в конечном счете, к национальной аннигиляции.
Спору нет, и морально, и материально еврейскому народу было бы лучше жить в признанных границах и опираться на твердые международные соглашения, гарантирующие его безопасность. Но судьба в ХХ в. распорядилась иначе. И я боюсь, что при сложившейся международной атмосфере ожидать таких соглашений нам предстоит еще много лет.
Поверхностное и необъективное освещение событий в СМИ (не без участия тех же интеллектуалов, упивающихся своим пророческим пафосом) привело к тому, что любой обыватель в любой стране считает себя сейчас вправе уверенно судить об Израиле и его политике.
Заветы наших пророков, конечно, отчасти изменили мир (большую его часть), но до праведности ему все еще бесконечно далеко. Сентиментальные проповеди о "вдове, сироте и пришельце" все теперь любят приговаривать как заклинание, но в Торе им предшествуют гораздо более фундаментальные указания, которые равно игнорируются и нашими морально озабоченными знатоками Библии, и особенно мировым общественным мнением (включая большинство делегатов ООН): "Не разноси ложного слуха; не давай руки твоей нечестивому, чтобы быть свидетелем о неправде. Не следуй за большинством на зло и не отзывайся в тяжбе, кривя судом, лишь бы клониться к большинству. И нищему не потворствуй в тяжбе его" (Исх. 23:1,2,3).
Эти основополагающие принципы, на которых покоится вообще всякое представление о праве, были сформулированы еще до того, как еврейский народ вплотную столкнулся с линчующими толпами, еще задолго до "кровавых наветов", до дела Дрейфуса, до доклада Голдстоуна и до бесчисленных, единогласно осуждающих Израиль резолюций ООН.
К сожалению, израильская гуманитарная интеллигенция не воспользовалась своим превосходящим знанием Священного Писания, чтобы вразумить всемирных гуманистов, ищущих, где и как им применить свою доброту и склонность к милосердию. Если бы израильская техническая интеллигенция, вопреки былым увещеваниям пророков, не преуспела в технологическом развитии и, в частности, в военной технике, которая сдерживает наших темпераментных соседей, вряд ли нашим прекрасным душам еще долго удалось бы удивлять мир своим самоотверженным гуманизмом.