* * * Говорят, что я - того, В голове, мол, каша. Это правда, я Того, И все больше я - Его, И все меньше ваша. * * * Встаньте, кто помнит чернильницу-непроливайку, Светлый пенал из дощечек и дальше по списку: Кеды китайские, с белой каемочкой майку, И промокашку, и вставочку, и перочистку. Финские снежные, в синих обложках тетради, День, когда всем принести самописки велели, Как перочистки сшивали усердия ради, С пуговкой посередине, - и пачкать жалели. Встаньте, кто помнит стаканчик за семь и за десять, Пар над тележками уличных сиплых кудесниц, - С дедом однажды мы в скверике при Моссовете Сгрызли по три эскимо, холоднейших на свете. Разные нити людей сочленяют: богатство, Пьянство, дворянство... порука у всех круговая, Пусть же пребудет и наше случайное братство: Встаньте, кто помнит, - и чокнемся, не проливая! * * * Уменье укладывать чемодан Приходит с теченьем лет: Рубашки в стопку, очки в карман, На дно - обратный билет. С годами все строже багажный контроль, Все меньше дозволенный вес: Лишь самое нужное выбрать изволь, Учись обходиться без. Ведь очередь движется все равно К той стойке - за пядью пядь - Куда проносить не разрешено Даже ручную кладь. * * * Говорят, и говорят, и говорят, и сверлят без передышки, и бурят, и в ночи, уже раздевшись, говорят, и в дверях, уже одевшись, говорят. Вот министр просвещенья говорит: - Слишком много просвещенья, - говорит. А министр освещенья говорит: - Эта лампочка сейчас перегорит. Вот министр обороны говорит: - Принеси мне в жертву сына, - говорит. - Да молитвами зазря не беспокой, Ведь бывает, что и выживет какой. А вон тот уж так красиво говорит: - Я ж люблю тебя, чего ты! - говорит. - Я ж как сорок тысяч братьев! - говорит. Только он над мертвым телом говорит. А еще они друг дружке говорят: - Ваши речи - Богу в уши! - говорят. - Бедный Бог, - ему тихонько говорю, - Я тебе на Пасху плеер подарю.