Умерла Рена Муха, моя дорогая подруга Реночка, и вместе с нею умерло мое прошлое. До этого дня не было на земле человека, с которым я была бы знакома дольше. Мы познакомились в детстве, в знаменательную ночь на 9 мая 1945 года, когда все население нашего города высыпало на улицы, чтобы отпраздновать конец Великой Отечественной войны.
     С тех пор наша дружба прошла долгий сложный путь, жизнь то сводила, то разводила нас, но это не меняло и не отменяло нашей взаимной любви.
     Я подружилась когда-то с хорошенькой востроглазой девочкой, которая с годами превратилась в очаровательную неотразимую женщину и в замечательную поэтессу. Главной ее чертой было необычайно обостренное чувство юмора - в любой, самой мрачной, ситуации она была способна увидеть смешную светлую сторону. И вот сегодня, когда ее не стало, я без нее не могу усмотреть никакого светлого проблеска в ее смерти - словно солнце погасло, так стало темно.
     Мне повезло: когда-то, на заре туманной юности, мне посчастливилось в соавторстве с Реночкой создать нашу первую детскую книжку. Тогда у Реночки только-только открылся редкий талант создания неожиданных блистательных строк, не имеющих ни начала, ни конца, вроде:
     
     У лошади было четыре калоши,
     Две правых - дырявых, две левых хороших...
     
     Выкрикнув их под гром аплодисментов, она замирала в недоумении, не зная, что с этими строчками делать дальше. В ту эпоху смелость редакторов еще не достигла такого накала, чтобы печатать незавершенные вирши, даже прелестные, и сладостные стишки, жужжа, повисали над пропастью забвения.
     И тут на помощь приходила я. Я подхватывала эти осколки на лету, и, не претендуя на Реночкин дар искрометных экспромтов, доводила их до афористичного конца. Стихотворение о калошах я завершила так:
     
     И левые две неустанно гордились,
     Что правые две никуда не годились,
     И правым твердили со всей прямотой:
     Не вам бы хвалиться своей правотой!
     
     То же мы проделали со стихами о желтой жабе, о свинке на лунной тропинке и двух лошадях, жующих сено.
     Реночкиного блеска я, конечно, достигнуть не могла, но довела совместный продукт до кондиции, допускающей его публикацию. И даже умудрилась протиснуть этот продукт в издательство "Малыш" в виде тоненькой книжечки под названием "Переполох".
     С тех пор Реночка удачно справилась с проблемой двух строчек, иногда укладывая в них весь смысл стихотворения:
     
     Вчера Крокодил улыбнулся так злобно,
     Что мне до сих пор за него неудобно.
     
     Жил человек полнеющий,
     А так, ничего, вполне еще...
     
     Один Осьминог подошел к Осьминогу
     И в знак уваженья пожал ему ногу.
     
     Толпа у причала спортсмена качала,
     Качала, качала, но не откачала.
     
     А иногда помещая их в раздел "Недописанное".
     Кроме того, она написала некоторое количество стихотворений длиной в десять, шестнадцать и даже двадцать восемь строчек.
     В результате у нее вышло множество книг, больших и маленьких, которыми зачитываются как большие, так и маленькие.
     Она с юности была гением мгновенных экспромтов. Так однажды, отделяясь от группы соучеников, с наслаждением злословивших обо всех, кто ушел раньше, она потребовала, чтобы они "закрыли за ней рот". Она так и сказала: "Закройте за мной рот!"
     По ее велению я со слезами закрываю за ней рот.
     




                            Нина Воронель