Сергей Гавров

Александр Мелихов. Биробиджан - земля обетованная. - М.: Текст, Книжники, 2009. - 288 с. "Мы рождены дополнять, украшать и усиливать друг друга". [с. 230]

     Перед нами новая книга известного российского писателя Александра Мелихова - "Биробиджан - земля обетованная". Книга названа географически локально и субкультурно, но вопросы поднимает куда более широкие, напрямую связанные не только с российским, отчасти мировым еврейством, но и с настоящим и будущим российского государства.
     Как всякая талантливая книга, она убедительна, а версия автора вызывает доверие. А.Мелихов скрупулезен, предлагает читателю большие статистические подборки по теме, обширно цитирует редкие сегодня источники. Этa научная тщательность дополняет провидческий взгляд художника, обладающего априорностью цельного знания о предмете.
     Статистика эта и впрямь затягивает и завораживает, при чтении ощущаешь себя чуть ли не завзятым антисемитом при власти, дотошно высчитывающим, сколько людей еврейской национальности представлено в органах партийной и советской власти, хозяйственной номенклатуре, в сфере образования…
     С цифрами в руках А.Мелихов доказывает, что этот процент не больше среднего процента евреев как городских жителей, в 20-е годы речь идет не о еврейском засилье, но лишь об исправлении перекосов черты оседлости. Но он сам прекрасно понимает, что цифрами, научными фактами с мифами бороться очень сложно. С мифами можно бороться только мифами, это другая логика и картина мира.
     Честно скажу, было даже немного неловко читать все эти подсчеты, как если бы кто-то столь же въедливо подсчитывал, сколько и где представлено, например, чувашей. По мне, больше или меньше - не так важно. Важно, в каком государстве, каковы его собственные качества и как оно использует потенциал, доставшийся ему в силу Божьего промысла и в результате бесконечной цепи исторических событий и процессов.
     Читая А.Мелихова, не устаешь удивляться мироустроительному потенциалу советской власти в 20-е годы. До всего-то ей есть дело, все решается с позиций социальной инженерии и высших государственных интересов! Куда как бледнее выглядит послесталинское советское руководство, государственного ума у которого хватало разве что на стыдливое открытие еврейской эмиграции в Израиль при одновременных таможенных усложнениях и вибростендах, крошащих имущество отъезжающих. Эдакие измельчавшие пакостники, не из былинного эпоса, но не очень приличных анекдотов.
     И страхов особых у новой крепчавшей советской власти тогда не было: если надо договариваться с американскими евреями или с сионистами - не вопрос. Сегодня при одном упоминании сионистов или масонов традиционные патриоты впадают в истерику. Но истерика - признак слабости, коммунисты 20-х не боялись ничего и никого. Это после сталинских зачисток революционных романтиков советская власть стала способна только обороняться, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее отступая под натиском западной массовой культуры и целенаправленной пропаганды.
     Но нельзя надолго спрятать страну за железный занавес радиоглушилок и жестких таможенно-пограничных правил по перемещению людей, книг, музыки и фильмов. Надо побеждать в "соревновании грез", надо быть центром интеллектуального, а как следствие, и физического притяжения. Советский Союз в 20-е - начале 30-х таким центром притяжения был.
     Пусть и немногие, но в Биробиджан ехали евреи из Европы и Америки. Ехали, воодушевленные надеждой построить новый, лучший мир, собрать рассеянный народ в исторически возможной форме государственности. Ехали строить прекрасный новый мир будущего - СССР. Это был редкий в истории случай синергии, комплементарности народных грез - русской и еврейской, и коммунизм как общая, объединяющая всех греза.
     Интеллектуальным дискуссиям свойственен один парадокс, аберрация не только индивидуального, но и коллективного зрения. Не замечать очевидного или просто выносить его за скобки обсуждения, возможного в приличном обществе, в том числе и научном.
     Первое умолчание меньше, второе больше.
     Биробиджанский проект большевиков спас многие тысячи евреев от прямого физического уничтожения национал-социалистами, пусть и не намного, но уменьшил масштабы Холокоста. Но здесь неуместен подсчет, много спасено людей или мало, важен каждый спасенный человек. А.Мелихов не боится говорить правду такой, какой он ее знает: "Думал ли тогда кто-нибудь, что… Биробиджан с его гнусом и наводнениями сохранит жизнь тысячам евреев? И сохранил бы жизнь большинству из тех, кто пошел бы на переселенческие мытарства, покинув насиженный местечковый Запад, первым попавший в когти Гитлеру..." [с. 139].
      Второе умолчание больше, об этом говорить и думать боятся, это почти абсолютное табу. Новое государство Израиль построено до прихода Мессии, и божественных гарантий для его длительного и гарантированного существования нет. Есть лишь человеческие гарантии, мужество израильской армии, моральное единство народа, готовность умирать за свою историческую родину. Израильское государство родом из эпоса, передающегося сквозь тысячелетия, и сегодня не может выйти из жанра трагедии.
     В ситуации огромной демографической, а на подходе - и экономической диспропорции между Государством Израиль и его арабскими противниками израильскую армию можно сравнить со спартанцами, обороняющими Фермопилы.
     Положение усугубляется еще и тем, что израильское общество все более размывается западной гедонистической массовой культурой, постепенно теряя первоначальный импульс борьбы и жертвенности. Иными словами, по терминологии А.Мелихова, греза, объединяющая народ, ослабевает.
     К чему приводит такое ослабление, а затем и исчезновение коллективных грез, мы хорошо видим на примере стран старой Европы. Их граждане не готовы бороться за общие цели и ценности, разделять мечту об общем для всех благе или спасении. Каждый выживает в одиночку. Разрушаются все социальные институты, включая даже такие близкие человеку, как семья.
     Западный человек все больше ощущает себя личностью, не готовой жертвовать своими частными, эгоистическими интересами во имя общего. Нет коллективных иллюзий - нет этого общего. Западный человек слишком рационален, чтобы умирать за такие, как ему все больше кажется, "химеры", как государство и нация.
     Человек, утративший религиозные корни, слаб, и если подобные умонастроения возобладают в Израиле, "стены" Спарты, состоящие из мужества и постоянной готовности к самопожертвованию ее народа, падут. И тогда можно будет опять вспомнить о земле на краю света - о Биробиджанской автономной области России. "Так дальновидно ли сосредоточивать все ресурсы в этом самом "ядре"? (Государстве Израиль. - С.Г.) Тьфу-тьфу-тьфу, но даже ближайшие десятилетия, не про нас будь сказано, вполне могут показать, что это было роковой ошибкой - возрождать еврейское государство у самого кратера закипающей исламской химеры" [c. 226]. Диверсификация, господа, диверсификация.
     Какое же отношение имеет книга А.Мелихова, судьба русского еврейства вообще к судьбе России?
     В империи Романовых еще сто лет назад была идея русского имперского мира, построенного на идее служения и личной заботы многих об общественном благе. Другой вопрос, что это общественное благо понималось по-разному, но и левые, Чернышевский и Ленин, и правые, Пуришкевич и Леонтьев, представители аристократии и имперской бюрократии, не отрицали саму возможность общего блага и коллективного спасения. Пусть и по-разному, но они стремились к такому спасению.
     Империя Романовых, начиная с эпохи царствования Николая I, все ближе подходила к четкому осознанию и артикуляции своей имперской грезы: Москва - Третий Рим, стоящий на основах православия, самодержавия и народности. Империя - наследник Византии, а через нее - великого Рима, а Рим наследник легендарной Трои. Это наследование традиционализму и мифологическим временам, наследование вечности. Это абсолютная легитимность власти, идущая от Бога и от традиции.
     В конкуренции грез на излете старого имперского времени победила греза левая, коммунистическая, породив новый русский имперский проект - СССР. Расступись, иные народы, это Русь - птица-тройка несется в новом, коммунистическом обличье.
     Коммунистический проект стал невиданным вызовом буржуазному миру, вызовом красной России более развитым в культурном и техническом отношении странам Западной Европы и Северной Америки. С позиций современной экономической науки это совершенно невозможно, но экономисты слабо учитывают нематериальное. Они уже научились определять стоимость бренда, но еще не научились определять стоимость коллективных грез.
     Стоимость коллективных грез выше стоимости брендов "Нисана", "Бритиш петролеум" и иже с ними совокупно. Именно надстройка над ними определяет историю, жизнь и смерть национальных экономик, судьбу нации и человека. Коллективные грезы порождают новые государства, великие войны и великих исторических деятелей.
     Что стало с коллективными российскими грезами сегодня? Их нет или почти нет. Эпоха торжествующих потребителей, неверия, цинизма и апатии. Как говорили в пореволюционном Петрограде, "мы обыватели (читай потребители. - С.Г.), нас обувайте вы, мы за вашу власть".
     Мы проиграли холодную войну, и с нами поступили как с побежденными. Мы до сих пор находимся в состоянии разгрома внешнего, геополитического, и упадка внутреннего, духовного и культурного. Этот упадок углубляется и сегодня, мы продолжаем тратить советское наследство в экономике, сохранять минимальный социальный порядок и нравственный строй общества за счет качеств людей, воспитанных на советских искусстве, на советских мультфильмах. Наследство это хорошо всем, кроме одного - оно истощается, исчезает. На смену ему идет новый варвар, человек, воспитанный на западной массовой культуре, в лучшем случае виртуальный Симпсон, в худшем - молодая поросль семейства Адамс.
     А.Мелихов: "Опыт, к сожалению, показывает, что, отрываясь от преданности какому-то исторически сложившемуся социуму (освобождаясь от власти каких-то групповых химер), индивид, как правило, не переходит к преданности чему-то более широкому, но, напротив, впадает в чистое шкурничество" [с. 121].
     Не преодолев распад внутренний, не преодолеем и внешний, постепенно исчезая, растворяясь на бескрайних просторах Евразии. Для физического выживания огромного государства от Калининграда до Камчатки нужна новая объединяющая и мобилизующая, коллективная российская греза.
     Новому русскому проекту нужен исторический масштаб и большая геополитическая игра, инструменты влияния на мировую политику и "закулису". Нам нужно восстановление российского имперского мира в новом, несоветском обличье. Нам отчаянно нужны коллективные грезы нового имперского проекта.
     Для национального российского государства евреи, как, впрочем, и все остальные "инородцы", не нужны. Такое государство может только постепенно проваливаться в географию прошлого, до территории, которое оно занимало при Иване Грозном, а, возможно, и при Иване Калите. Но даже такое маленькое русское европейское государство с успешными гедонистами-потребителями не сможет существовать долго. В лучшем случае ему достанется небольшая, на одно-два десятилетия передышка истории, спокойное время, пока не пришли и не разрушили потребительский рай, вкупе с европейским квазигосударством, новые варвары.
     Коллективные грезы еврейского народа вкупе с коммунистической грезой советского руководства породили Биробиджан. "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…" Биробиджан был настоящим, порождающим интеллигентское творчество, переходящее в народный эпос, образцы которого приводит автор в конце книги. Тексты эти настолько яркие и живые, несущие в себе такую серьезную идеологическую нагрузку, что не удержусь, процитирую один отрывок из поэмы Вергелиса - "Песнь о герое" - Иосифе Бумагине, повторившем подвиг Александра Матросова.
     
     Я русский воин, я еврей из-за сибирской дали.
     Я в бой пришел с Хинганских гор, где вся моя семья,
     Меня в труде сибиряки умельцем называли,
     И смельчаком теперь зовут меня в бою друзья.
     Врагу известно - у меня рука тяжеловата.
     На русском поле рос и креп мой род из века в век.
     Я на Матросова похож, как на родного брата,
     Я русский воин, я еврей из-за сибирских рек.
     Я родины своей солдат. Я к площадям Европы
     С боями тяжкими пришел, не сдавшись, не устав.
     Я с теми, кто под пули шел, сражался, рыл окопы,
     Россию милую храня, на страже счастья встав…
     
     Это подвиг патриота советской, красной империи, пришедшей на смену империи белой, империи Романовых.
     Сегодня российскому государству не нужны патриоты, ему нужны успешные потребители. Но общество не просто социальный, но и биосоциальный организм, который без патриотов, людей жертвенного служения России просто не выживет.
     Новому российскому имперскому проекту нужны евреи - "народ Книги", нужен еврейский мир, нужна его пассионарность. Евреи как русские патриоты нужны российскому имперскому государству, как и украинцы, белорусы, другие народы российского имперского ареала.
     Но нужна ли российским евреям Россия, заинтересованы ли они в ее сохранении в вечности? А.Мелихов прямо отвечает на этот вопрос: "…с точки зрения вечности русские евреи заинтересованы и в сохранении России как среды, которая открывает им возможность реализовывать свои дарования, служить своему бессмертию. Какой ценой? Но для романтика ответ возможен только один: мы за ценой не постоим" [с. 229-230].
     Это старый имперский принцип - неважно, какой ты крови, важно, как ты служишь империи. Каждый народ приносит в общую имперскую симфонию что-то свое, давая синергию усилий и буйство красок жизни, все то, что питает имперскую пассионарность, стремление к общему делу и общей судьбе.