Михаил Юдсон

     Мы, читатели, ленивы, но любопытны все ж таки. И такое занимательное явление природы, как ивритская литература, бередит слегка, периферийно, наше сознание, долбится деликатно в усталый мозг - мол, что это за облака книжные такие кучевые, курчавые, похожие то на рояль, то на верблюда - хочется рассмотреть поближе. Но озабоченно продираться, ошалев, сквозь валежник алеф-бет да еще иегошуа (сплошной агнонстицизм!) мне, косолапому кириллицыному сыну, трудно. Даже Бялик вежливо жаловался, как тяжко в жару подниматься в гору и при этом еще говорить на иврите. Хочется, чтобы молоко и мед, и малина чтива возникали без усилий, по щучьему веленью, самобранно. И вот мечта стала явью - читаю на родном привычном и могучем "Яффские рассказы" Менахема Тальми, и смеюсь, и радуюсь, и ржу временами - обнаружил себе писателя!
     Менахем Тальми (1926) насабрился на свет в Рамат-Гане, в "польской" семье. Потом, как обычно - жил в кибуце, воевал в "Гивати", после дембеля стал журналистом и долгие годы работал в "Маариве". Постепенно превратился в известного израильского прозаика, выпустил множество книг. Однако вершиной творческой удачи, так сказать, тройным пиком стала сатирическая трилогия "Яффские картинки". Первый том вышел как раз тридцать лет назад, в 1979 году. По книге тут же был сделал телесериал, ну и так далее.
     Удивительное, необычное произведение. Это - эпос, сага о Яффо середины прошлого века, о быте, нравах, манерах, привычках тогдашней тамошней братвы, яффских ребят. Еврейские благородные жулики и обаятельные громилы, пылкие донжуаны и пышные красотки - вот вереница, веселая двойная спираль персонажей, чья ДНК, безусловно, того же семени и племени, что у Бени Крика и его друзей, бессмертных налетчиков Бабеля. Большой Салмон и Хаим-вышибала, Рафаэль-ищейка и Лупо-шакшука, Браха-неотложка, Старая Хачура, Мушон, Сасон и все, все остальные.
     Главный же герой - пожалуй, как и у Исаака Эммануиловича - язык. Весь цимес в том, что книга написана на необыкновенном "яффском языке" - яфоите. Это придуманный и подслушанный Тальми новояз (смесь арабского, ладино и иврита), щедро и бескостно дарящий нам перлы жаргонизмов, бижутерию неологизмов и истинные ценности обсценностей. Да, да, прямо пригоршни очень смешной матерщины и деликатной ненормативной лексики! Дело происходит, в основном, в кафе Грека, киоске Джамили, ресторанчике Рахмо и в прочих подобных заведениях. Завсегдатаи пьют и закусывают, попутно "решая вопросы". В общем, кто пришел напиться, кто пришел подраться, кто пришел послушать разных новостей. Но как это описано! Слюнки текут и дыхание спирает от "накрытой поляны", лишь перечислю, нет, не могу, замолкаю… А споры о том, какой арак лучше - из Цфата или из Рамлы ("когда стакан пуст - рассказ не идет", любят приговаривать персонажи Тальми)! Я теперь с живым интересом стану присматриваться к араку, а ведь пренебрегал, отторгал организмом. И в моем сумеречном читательском сознании отныне отменно смешиваются шакшука с яишней, арак с водкой, барабуля с кефалью, Беня-Король с Большим Салмоном, а Одесса с Яффо, потому что - хорошо сделано! Талантливо, по-настоящему литературно, очень отточено словесно и при этом на диво легко читаемо - запоем, в присест.
     Текст, внутренне достаточно непростой и лексически изощренный, течет доступно и глотается с удовольствием. И это, конечно же, несомненная заслуга переводчика. Александр Крюков - доктор филологических наук, профессор МГУ, историк, гебраист - человек абсолютно поглощенный языком иврит, заключенный в него, как в "клипот" (если привычно убрать гласные из слова "язык" - останется з-к), он, образно говоря, добровольно приковал себя к Яффскому маяку, потратив год на перевод Тальми. Это поистине подвижническая работа - как передать игру слов, извивы интонаций, дух и запах живой речи, абсолютно чуждой русскому слогу (за исключением редких кибениматных инкрустаций)! Озвучить для русскоухого читателя хриплые, с придыханьем, гортанные голоса - будто беседуют левантийские поддавшие Беккет и Ионеско - яффская пьеса абсурда, ясная музыка сумбура, сюрреалистический суржик той жизни, диалог Годо с носорогом… При этом надо достичь естественности - ведь данное арго абсолютно органично в устах героев Тальми - уж так они живут-могут и ботают-базарят. Яффская феня, упорядоченная языковая энтропия - по выражению А.Крюкова, "язык наперчен сленгом" и сленгом же вынужден переводиться. А обилие арабизмов с долей ладино и вкраплениями идиша делают задачу еще более сложной и вычурной. Кроме прочего, переводчик вдобавок "переводит время", погружая нас в смачную, полукриминальную, бесшабашную атмосферу тогдашнего Яффо, насыщая текст аурой и руахом тех лет.
     Сам Александр Крюков в предисловии скромно замечает: "Понятно, что перевод не в состоянии совершенно адекватно передать особенности лексико-фразеологического колорита языка оригинала. Вместе с тем, готовя к публикации сборник "Яффские рассказы", мы надеялись на то, что социально-историческая уникальность этого произведения, его колорит и мягкий юмор автора привлекут к нему внимание не только читающих по-русски израильтян, но и российских читателей". Мне, кстати, предисловие "Рассказы о Яффо, которого уже нет" тоже очень понравилось. Разительное, выверенное сочетание этакой чинной интеллектуальной беседы, вдруг - оц-тоц-первертоц - переходящей в буйный филологический праздник собственно текста!
     Тут надо отметить, что из-под обложки этой веселой и легкой книжки проглядывает, брезжит книга другая - серьезный, жесткопереплетный лингвистический труд - А.А.Крюков, "Современный разговорный иврит" (издание 2-е, доработанное, Москва, 2006), одна из глав которого как раз и посвящена "языку Яффо" у Менахема Тальми. Книга эта, изданная под эгидой МГУ, наверняка всегда своевременна и многим полезна. Она требует отдельного обширного профессионального разговора, но он - увы - не моего дилетантского ума дело. Если я, так сказать, "чайник", ученик шука, то тут надобен потребитель искушенный, густо-устно-письменный - "чифирник". Уверен, что таких маститых немало - им и стило в руки.
     А я вернусь к "Яффским рассказам" Тальми и добавлю, что они, несомненно, достойны экскурсий и целевых прогулок по этому древнему пригороду Тель-Авива - точно так же, как булгаковская Москва, бабелевская Одесса, джойсовский Дублин или европейские врата Переса-Реверте. На десерт порадуюсь оформлению книги - все сделано умело и с душой, а потешные, несколько утрированные, но неотрывные от повествования, браво передающие лад и тембр текста (как в "Швейке" рисунки Йозефа Лады) иллюстрации знаменитого Шмуэля Каца - очень украшают.
     Менахем Тальми и досель в почтенном возрасте обитает в центре старого доброго Тель-Авива, недалеко от моря, и тоже ждет эту книгу: "У меня в банке русские пкидот, буду дарить!"
     Прошла история сия, взошла иная алия! Да-а, Менахем Тальми - для слуха русского, эх-ма, не много в этом звуке!.. Но вот теперь, благодаря Александру Крюкову и издательству "Меркур", я этого писателя узнал (как говорят в Яффо - надыбал) и буду отныне помнить, и друзьям рассказывать - разносить вести.
     Кстати, рассказов в книжке ровно двадцать два - как букв в ивритском алфавите - и это почему-то тоже греет. Гармонично.