В статье Владимира Ханана "Еще раз о корнях террора" ("22", № 148) вновь повторяется упрек пишущему эти строки в гиперболизации роли экзистенциального конфликта грез как главного источника межнациональных столкновений, в пределе доходящих даже и до терроризма, как индивидуального, так и массового. Упрек, по-видимому, справедливый, ибо первейшая функция нашей психики - самооборона, подтасовывание фактов в собственную пользу, а потому недостающую часть истины всегда следует искать у противника. Но для этого и противника нужно хорошенько встряхнуть, чтобы и его психика мобилизовала максимум ресурсов для защиты своей концепции. Поэтому дискуссию плодотворнее начинать не с умеренных, а с заостренных формулировок - если впоследствии не задерживаться на них, а двигаться к согласию, что и является социальным критерием истины.
И В.Ханан совершенно прав в том, что одного столкновения грез недостаточно, чтобы от неприязни перейти к террору: конфликты интересов, культурные стереотипы могут многократно усилить и ненависть, и решимость перейти к насилию, - я хочу только подчеркнуть, что все эти факторы лишь обостряют конфликт, но не создают его. Я готов согласиться с В.Хананом и в том, что еврейской или армянской диаспорам в Италии или Франции на данном этапе достаточно равенства с титульными нациями (ибо чувство превосходства преуспевающие меньшинства вполне могут обрести в системе преданий, адресованных к собственному узкому кругу). Но утверждать, что их пассионарные лидеры даже в глубине души тоже не грезят о первенстве, вряд ли стоит. Это означало бы брать на себя ответственность за тех, чья душа потемки - по крайней мере, очень уж часто, обретя хотя бы мимолетную власть, лидеры меньшинств, если брать на единицу материальной силы, ничуть не уступают жестокостям империй.
Я вполне понимаю В.Ханана и тогда, когда он хочет разделить "террор оборонительный" и "террор с позиции силы": "существование немецкого еврейства ничем не угрожало ни немецкому государству, ни немецкому народу - даже его "грезам" - но немцы-то, равно как и все мы, руководствовались не реальной, но воображаемой картиной мира! А в этой картине очень даже угрожало. Гитлер всерьез верил не только в то, что без Маркса не было бы и компартии, что Коминтерном заправляют евреи, но и в то, что транснациональный капитал изобретен и принадлежит им же, что носителями рационалистического скепсиса являются тоже преимущественно евреи. А уж что до разложения евреями традиционной немецкой культуры, тут можно обратиться к дневникам такого светоча, как Томас Манн. Его первой реакцией на Нюрнбергские законы была запись, что не так страшно, если кое-кому из евреев запретят глумиться над Ницше. Он и впоследствии сетовал, что вместе с евреями нацисты, к сожалению, выплескивают и таких людей, как он.
Образ еврея как опаснейшего врага немецкого народа и немецкого государства десятилетиями разрабатывался в квазинаучной манере с привлечением и биологического, и экономического дискурса. Немецкие капиталисты, де, конкурируют друг с другом, а еврейские противостоят им как единая корпорация; у немецких капиталистов есть хоть какие-то патриотические тормоза, а у евреев-космополитов нет никаких; все войны начинает еврейский капитал; еврейская пресса - орудие духовного порабощения, - и так далее. И этому верили!
Увы, наши враги подлежат ровно тем же законам, что и мы сами: причина агрессии и у немцев, и у русских, и у евреев, и у готтентотов всегда одна - страх. И самое ужасное начинается тогда, когда слабыми, обиженными начинают ощущать себя сильные… А потому, хотя справедливость требует прежде всего защищать слабых, осторожность требует не задевать сильных. Это очень обидно, но таков мир. Терпимыми в нем бывают только те, кто чувствует защищенным свое имущество, а главное - утешительные иллюзии, ибо лишь они защищают нас от абсолютно обоснованного ощущения нашей беспомощности и мизерности в мироздании. Системы утешительных, самовозвеличивающих иллюзий и называются национальными культурами.
В.Ханан, правда, считает, что "дело все-таки не в войне культур, а в войне цивилизаций - в силу их нестыковки, несоответствия каких-то серьезных - базисных - установок", но слово "каких-то" представляется мне слишком расплывчатым, чтобы можно было с этим спорить или соглашаться. Еще более расплывчатым, чем слово "цивилизация". Хотя лично я подозреваю, что цивилизацией объявляется группа народов, между которыми возникает согласие относительно их совместного избранничества, а прагматические, технологические факторы здесь играют лишь маскирующую роль. Ибо истинная цель - первенство.
В.Ханан, правда, считает, что конфликты в Северной Ирландии, а также испано-баскский "носят все же больше прагматический (независимость - своя территория, правительство, парламент, должности и т.п.), чем экзистенциальный характер". Но, если исключить горсточку лидеров, у которых и в самом деле есть реальные шансы обрести эти должности, то все прочие ценности, прагматические, когда индивид их добивается для себя одного, становятся идеальными для того же самого индивида, когда он добивается их для своего народа. Ибо в случае победы ему все равно достанется общая доля наравне со всеми, независимо от того, трудился он для этого или не трудился, жертвовал или не жертвовал. Это тоже общий закон: коллективное всенародное достояние может быть сохранено лишь в качестве идеальной ценности, в которой индивид видит не столько имущество, сколько символ своего достоинства.
Иллюзию достоинства рядовому индивиду дарят и выдающиеся успехи соплеменников - именно поэтому международное признание национальных ученых, художников, спортсменов ослабляет чувство ничтожности и в людях ординарных, ослабляя тем самым и стимулы самоутверждаться путем террора. Видимо, я недостаточно ясно выразился, судя по тому возражению В.Ханана, что "в сознательные террористы идут как раз люди неординарные". Это верно: если судить не по достижениям, а по притязаниям, то очень неординарные, нацеленные именно на первенство, а не на равенство. Но им удается привлечь к себе и множество людей непритязательных только потому, что те ощущают униженными не себя лично, а свой народ - то единственное, что дает им иллюзорную связь с вечностью.
Ведь с тех пор, как религии почти утратили власть над душами, эмоциональное отождествление себя с каким-то народом для нетворческого большинства сделалось едва ли не единственным суррогатом бессмертия.
А потому именно люди ординарные нуждаются в подвигах неординарных, которых я, возможно неудачно, метафорически окрестил национальной аристократией. В этом отношении русские всего лишь люди, которые страшатся экзистенциального одиночества, утратив веру в бессмертие и силу своего народа. А то, что привязанность к народу слишком часто обращается в привязанность к государству или его вождям, то она тоже порождается страхом, что без них народу не устоять. Интеллигентская формула "я люблю народ, но ненавижу государство" для простого человека так же нелепа, как формула "я люблю жену, но ненавижу ее скелет": если он увидит возможность уверенного существования своего народа в каких-то внегосударственных формах, тогда он и откажется от поклонения государству.
Государство - главный материальный субстрат вожделенной иллюзии бессмертия. Свое государство, в этом В.Ханан совершенно прав. Но чтобы русский человек испытывал нежные чувства к чужим суррогатам бессмертия… Здесь В.Ханан явно приписывает ему чрезмерное великодушие. Ему почему-то кажется, что Россия "однозначно находится на стороне агрессивного ислама" - это о стране, где мусульмане на каждом шагу подвергаются оскорблениям, а то и прямым нападениям… Являющимся прямым следствием страха перед агрессивным и даже торговым исламом…
Именно исламский, а не еврейский фантом вызывает наибольшие опасения в сегодняшней России. А то, что правительство заигрывает с ним, чтобы слегка пошантажировать Запад, так это чистый бизнес, ничего личного.
Собственно, все это я пишу в основном для того, чтобы уточнить собственные формулировки, а не переубедить В.Ханана или кого-то другого. Каждый выстраивает свою картину мира для того, чтобы обеспечить собственные, а не чужие психологические интересы. А потому сказать кому-то "я более прав, чем ты" то же самое, что сказать "мои интересы важнее твоих".