Павел Лукаш




* * *

В одной из - не к ночи будь сказано - мафий
прошел криминальный заказ…
Но ты была лучше своих фотографий:
красивее в тысячу раз.

Следил за тобою наемный убийца,
потом не убил - пожалел,
поскольку в тебя умудрился влюбиться,
да так, что совсем ошалел.

А я, досмотрев увлекательный триллер,
решил приблизительно так:
тот самый чувак - неудавшийся киллер -
вполне безобидный чудак.

Но если по самую суть углубиться 
во тьму канцелярских чернил,
выходит, что даже не он не убийца,
а тот, кто его сочинил.

Возьмем Дездемоны историю эту -
какой несчастливый финал.
И также Офелию, также Джульетту,
Корделию - кто доконал?

Возможно, реальная жизнь - лотерея,
но что до печатной строки,
то авторы триллеров стали добрее -
нормальные мы мужики.
* * *

Мне снилось: я - Илья Ефимыч Репин,
рисующий в манере Art Nuvo.
За то, что череп твой великолепен,
я восхвалял дантиста твоего.

Сверкая декольтированной шеей,
как говорится - сделав первый шаг
к взаимности грядущих отношений,
ты предлагала кофе, чай, мышьяк…

Тогда из глубины водоворота -
из самых подсознательных колец,
возникла мысль, что все мужского рода,
поскольку все имеет свой конец.

И я увидел Рай, который словно
Одесса - где платаны и причал…
Спросили:
- Вы из Ровно?
- Нет, из Ковно, - 
я ангелам небесным отвечал.

Когда в окне реальность забелела,
я пробудился с криком - помоги!
Болела на заре нога, болела -
как будто оторвали полноги…

Уже взбиралось солнце по канатам,
чтобы окрасить небо цветом blue,
Я понял: я - патологоанатом,
и знаю, почему тебя люблю.

* * *

И возлагали на меня надежды:
давали все (и что-то из одежды),
но я не стал первейшим из спецов,
но я и не пропал, в конце концов.
А те, о ком сейчас мои тревоги
(им колыбель качали, мыли ноги…) -
недружелюбный взгляд, серьга в носу…
А впрочем, и не то перенесу.

Итак - в подсчетах долларов и центов - 
земную жизнь на 70%
пройдя, живу в достойной нищете:
расходы те, а прибыли не те.

И жуть похуже милиционера,
упрятана в застенках шифоньера
уже и не припомню сколько лет
(а впрочем - восхитительный скелет).

А в будущем - выпестовать подагру;
стенать: о дайте, дайте мне виагру,
я свой позор сумею искупить;
и спрашивать: не быть или не пить?

И вот опять чего-то не хватило:
икры, заботы, воздуха, тротила…
И накатила злость - да будет месть!
А впрочем, не хрен лезть, когда все есть.

* * *

Не в межсезонье, не по скидке,
как самый настоящий сноб,
меняю старые пожитки
на современный гардероб.
Но и под новою рубашкой, 
почувствую (как два в одном)
себя - все больше - старикашкой 
и - меньше - классным пацаном.

Душа обязана трудиться
и на работе устает,
и для полетов не годится,
и без зарплаты не поет.
Пугает собственная ксива - 
о дне рождения строка -
быть знаменитым некрасиво,
ну, максимум, до сорока.

И в сновиденьях слишком редко
в течение последних лет,
мелькают женщины, рулетка,
"Rеmy Martin", кабриолет… 
И наяву - в житейской чаще -
Вовсю охотится за мной
(не постоянно, но все чаще),
какой-то ужас неземной.

Не на потеху паранойе
я был бы несказанно рад
придумать что-нибудь иное -
не препарат, не аппарат…
Чтоб в силу тех нововведений,
в переустроенной стране, 
я мог бы спать без сновидений
и на боку, и на спине.

* * *

Просто так сидим, куда-то едем,
празднуем, кого-нибудь хороним… -
чувствую себя большим медведем,
неуклюжим, грубым, посторонним.

Но возникнет Саныч, словно Санта,
краснолицый, и развеет скуку,
с поллитровкой антидепрессанта
протянув мне дружескую руку.

Он-то знает все - про боль в затылке
и куда деваются подруги,
про грядущий день и кто в округе
собирает марки и бутылки.

Сколько шума из-за этой жизни -
лучшие ученые в запарке…
А Сан Саныч - бог медведя гризли.
Он медведей кормит в зоопарке.

* * *

На меня надвигаются скрежет и вой -
если слышу, то, значит, живой.
Это вовсе не скромный жужжащий комар,
что во сне превратился в кошмар.

Это мой электронный будильник поет
про шмеля вдохновенный полет.
А ведь я не солдат - не спецназ, не конвой -
по тревоге вставать боевой.
Почему голова, словно роща в сентябрь,
а на улице, вроде, октябрь?

Удивился: да что это - явь или глюк,
посетивший сознание вдруг?
Присмотрелся поближе: так это ж она -
никаких вариантов - жена.

Наконец, покидаю постели сугроб -
неохотно иду в гардероб.
Вижу левый носок - где же правый носок,
что с полоскою наискосок?

Не заладится жизнь от напасти одной - 
а когда еще тот выходной…

* * *

Утро осеннее - иго монгольское.
Бродит собака-калека…
Муторно вдруг - на душе что-то скользкое -
я не люблю человека…

Время, по-своему, очень не свойское -
время хандры и потерь.
Я четверть века любил человека
и не люблю вот - теперь.

Холодно-холодно - видишь дыхание? -
не середина июля…
Утро осеннее, утро нахальное,
да и собак не люблю я.

ОТТОРЖЕНИЕ 

1
Сводилось каждое начало,
к проблемам, коих и не счесть,
и ничего не предвещало,
что где-то в жизни счастье есть.
Уже казалось: пить невкусно,
казалась жесткою кровать.
Саму природу как искусство -
хотелось раскритиковать.

2
Ну, да, обида и досада -
не тот прикол, не время уж… 
Мне больше ничего не надо -
я гражданин, отец и муж.
А эта птичка - невротичка,
и ей захочется рожать,
а мне ее не удержать… -
обременительная птичка.

3
Спускался к морю - на пески,
вдыхал бедовый ветер мая,
и чувствовал в себе ростки
угрюмого непониманья…
Грустил, мечтая о волне,
когда морская обезьяна
коня морского объезжала…
Волна мечтает обо мне?
			  	
4
Так говорил механик Саша:
и у машины есть душа,
она такая же, как наша, -
она не стоит ни гроша;
за что они с тебя берут? -
за мысль, материю и труд,
ты только посмотри на ценник -
душа совсем не стоит денег.

5
Пишу, грешу второй строкою -
несостоятельной такою…
Но знаю - если по уму, 
и остальные ни к чему.
И верю - это не навеки -
вернемся, как вернулись греки
(не путать с Троей - в этом стансе
шел разговор о Ренессансе).

* * *

Что уши слышали? Что видели глаза?
Что ощущал язык? Что чувствовали пальцы?
Мы вышли врозь, затем свернули за
свои углы - пришельцы… постояльцы…

И тут, естественно, включается беда -
тупые приступы тоски по невидимке -
когда с тобою рядом, и всегда,
невнятный призрак - что-то вроде дымки.

Как ладить с этой безрассудною тоской - 
сквозь всю сумятицу людскую городскую,
сквозь толщи стен, сквозь познанный покой - 
услышав код: "я по тебе тоскую…"

Тогда тень птицы устремится из груди
наперерез эзотерической тираде…
Все впереди еще, все впереди
не ради грез - всей нашей жизни ради…

* * *

В нехорошую погоду
люди вышли на природу,
чтобы собирать грибы -
так столкнулись две судьбы.

Я смотрел и думал: если
было б это - редколесье,
то судьба судьбу не ждя
убежала б от дождя,

но в хорошую погоду
тут всегда полно народу,
и куда ни ткнешься, так
натолкнешься на бардак. 

В жестком пластиковом кресле
я сидел и думал: если
был бы реже этот лес,
ни к кому б никто не лез.

* * *

Мы не дети. Мы не в школе.
Нас приговорили, что ли,
не бросать на пол…пути.

Ну, понятно, что бездельник -
без карьеры и без денег,
не в фаворе, не в чести…

Уходя по бездорожью,
поминаю птичку божью,
что не знает ни хрена.

Где-то там - на белом свете -
и родители, и дети,
и надежная жена…

Что бюджету не в убыток -
потреблю простой напиток
и табак недорогой.

По непуганому краю,
это я хожу-гуляю,
а не кто-нибудь другой.

Но! Лежу в своей постели -
дрожь, испарина на теле…
Понимаю, что спасен.

Мозг - забыл, душа - забыла…
Все же, что же это было?
Бред ночной, ужасный сон…

* * *

Будут вечером гости - семейная пара.
Те, что нашего возраста, нашего круга.
Основательный муж и красотка супруга. 
Ненавязчивый треп, анекдоты, гитара…

Разговор, что типично для нашего круга,
про работу, про быт, про детишек, про Ниццу…
Как-то раз вместе съездили мы заграницу - 
я решил, что нашел настоящего друга. 

И пока наши жены о чем-то шептались,
говорили мы с ним о стихах и о бабах…
В ресторанах, в соборах, в музеях и в пабах,
и когда по вечерним бульварам шатались…  

Без сомнения все принимали на веру -
о своем, о мужском говорили, курили…
Представляешь, друг другу подарки дарили -
просто так, пустяки, зажигалки, к примеру.

Будут вечером гости - куда тут деваться -
очень скучные, не молодые супруги…
Он мой искренний друг, наши жены - подруги.
И о чем говорить? И опять напиваться…

* * *

1.
Мы не будем сходить с ума
из-за нескольких мрачных строк,
потому лишь, что ты сама
говоришь, что поэт - пророк.

Строчки в столбик -
не строчки в ряд,
по-другому их судит суд…
А про строчки в ряд, говорят -
что пророчеств, мол, не несут?

2.
Все пророчества - суть беда.
Я ведь душу свою душу.
Изнываю я от стыда
и обиды, когда пишу…

Ты поверила в этот бред?
Ты поверила в эту чушь?
Скажешь - да?
Или скажешь - нет?
Или скажешь -
совсем чуть-чуть?

3.
Фишка глупая так легла,
как велел ей игры закон,
а когда наша жизнь - игра,
то поставлена жизнь на кон.

По возможности соизмерь -
всевозможные нет и да…
Я с тобою - домашний зверь,
то есть, ласковый, иногда.

4.
Я могу быть с тобой любым -
выбирай, ты же мой успех -
потому что влюблен, любим,
и писать могу лучше всех.

Я не верю в судьбы печать,
но усвоил дурной урок…
Мне о будущем промолчать,
потому что поэт - пророк?

* * *

А если б я в то время был бы себя мудрей,
скорей всего не заводил бы людей, зверей,
обителей, автомобилей, цветов и книг -
чего сегодня нет любимей, к чему привык.

Бродил бы, разводя турусы и без забот, 
перечисляя только плюсы своих свобод.
И говорил бы: вот мой выбор - и он таков,
возможно, я отсюда выбыл - но без оков.

А если бы я был серьезней, хватило б сил -
любви бы подлинной и поздней - не попросил.
Где раздавали эти доли - не наверху?
Не говоря уже о боли в душе, в паху…



 

 


Объявления: