Михаил Юдсон

                                                                  "Главное в том, чтобы, умерев,
                                                                 Хотя бы один раз воскреснуть!"
			                                                                     Илья Бокштейн

     
     Илья Бокштейн (1937-1999) - поэт. Родился в Москве, в 1972 году вырвался в Израиль, умер в Тель-Авиве, лежит на кладбище Яркон. Сейчас ему исполнилось семьдесят.
     С детства страдал костным туберкулезом, но волей преодолел болезнь и окончил Библиотечный институт. Его диплом - это как бы вечный читательский билет. Всю жизнь его сжигала страсть - читать (а потом и писать). Постоянный обитатель Ленинки и Исторической, он штудировал труды по философии и литературоведению. Постепенно вошел в круг, в треугольный квадрат московских авангардистов. В 1961 году, в пору космоса и оттепели, выступил на площади футуриста Маяковского с речью о Светлом Грядущем (и как его достичь). Власть насупилась - отлично-с, он получил "пятерку" и отправился отбывать срок в мордовские лагеря, в "солнечный город" Потьму. Освободившись, ютился с матерью в комнатушке коммунальной квартиры, писал в стол, в безвидную пустоту, ни с кем не общался, ждал нового безвинного ареста - 72-я статья висела, как волчий хвост. Но число это, а Бокштейн по-хлебниковски преломлял числа, оказалось мистически счастливым: в 72-м же году его выпустили в Израиль. Это уже другой круг, иной Ров его земной жизни. Он жил в Яффо, пешком ходил в Тель-Авив, читал, писал, мыслил и пророчествовал. Жизнеописание Ильи Бокштейна еще ждет своего (или даже - своих) Нестора-апостола.
     Я, увы, не застал его, не увидел и не услышал - поздно приехал, а сейчас, как говаривал герой Апдайка, "этот парень уже не в городе".
     Но остались тексты, и вырастают книги, и стихи его цветут и вьются. При Илье вышел лишь один сборник - "Блики волны", раритет с первых же минут, толстый, приятный на ощупь и начинкой том, ротапринт написанного Бокштейном от руки и иллюстрированного им самим. Его рисунки на полях стихов наскальны - как на стенках платоновской Первопещеры. Он - творяг, создатель и классификатор удивительных тварей, ибо мир Бокштейна, поэта не от костра сего, наполнен существами странными, но милыми - мимфы, сюрды, псички, яхронты - живут себе, щебечут, рычат и радуются.
     Александр Гольдштейн называл его рукотворную вязь "поэтической метафизикой, написанной русскими буквами" и сравнивал с "Розой мира" Даниила Андреева, например: "Я думал: смерть - вершина пирамиды. Вижу: она - ее основание"; "Ждет меня смерть. Жду ее конца".
     Бокштейн - странник страниц, яффский дервиш русского стиха, "бомж Божий", бродец, не вторящий, но торящий тропу Велимира Будетлянина, ее присадки и ответвления. Читая свое, выкрикивая заповедные строки, он, "телептицый горнист", запрокидывал голову, как бы звал дождь, пил небо - есть у него такое: "небохлёб".
     Он, охотник за словами, мечтал, словив, не только снять шкурку, разъять, расколоть слово - этого мало - но и с хрустом разгрызть еще и сам Бобок, первоатом звукосмысла, добыв первичное, изначальное зернышко праязыка, где "ядра - чистый изумруд". Из ум руд - оттуда, не с мелководья извилин, но из заветных глубин....
     Бокштейн - машина стиха, сложный малоизученный механизм, выдающий "на гора" дивные, дикие, дольние, горние строчки. И жизнь им суждена - долгая.