В 2004 году было несколько круглых дат, связанных с деятельностью В.И.Ленина: столетие выхода в свет его книги "Шаг вперед, два шага назад", в которой, вслед за "Что делать?" (1902), изложены идейные и организационные принципы большевистской партии; девяностолетие начала Первой мировой войны, склонившей Ленина к сверхпрагматичной идее воспользоваться войной для полной дезорганизации внутриполитической ситуации в России и провоцирования там революционного взрыва (лозунги "пораженчества" и "перерастания войны империалистической в войну гражданскую"); восьмидесятилетие со дня смерти "самого человечного".
Глубокая переоценка роли этого деятеля в отечественной (да и мировой) истории – и в целом, и особенно в некоторых пикантных деталях – культивируется в России уже полтора десятилетия. Выходят одна за другой политические биографии Ленина, ничем не напоминающие привычный (и навязший в зубах) фимиам советских лет. Ленину посвящен ряд фрагментов во второй части книги А.И.Солженицына "Двести лет вместе" (2002). И в вышедшей в том же году книге Б.А.Чичибабина "В стихах и прозе" (Харьков, "Фолио") несколько страниц его большого эссе "Мысли о Главном", написанного еще в начале 90-х, также трактуют личность и деяния этого, по словам Чичибабина, "очень русского путаника". А в первом году нового тысячелетия петербургское издательство "Алетейя" выпустило сборник документов, статей и воспоминаний "Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор".
Перечисленные источники и являются объектом пристального рассмотрения в данной статье.
Начну с того, что, как бы мы ни относились к фигуре большевистского вождя, нельзя не признать: его влияние на судьбу России в ХХ веке несравнимо ни с чьим другим. Понимаю, что здесь последует неизбежное возражение: а Сталин?! Спору нет, "чудесный грузин" (Ленин однажды его так назвал) должным образом позаботился о сохранении за собой одного из первых мест в истории минувшего столетия, но все же надо понимать – и сам он это отлично понимал и неоднократно декларировал, – что он был учеником (разумеется, верным) и продолжателем (конечно же, последовательным) дела Ленина. Что он построил "величественное здание" социализма не на пустом месте: фундамент этого здания (этого самого, а не какого-нибудь другого) был заложен Лениным.
Приведу некоторые факты политической биографии вождя. Факт первый: начиная с 1900 года, полтора десятилетия (с учетом двухлетнего перерыва 1905-1907) он провел в эмиграции. Окончательно вернулся в Россию лишь в апреле 1917 года. Заметим, что, с легкой руки преемника Ленина, в конце 30-х годов, да и позднее, всех бывших не то что эмигрантов, а людей, служивших за границей или только побывавших там в командировках, подозревали в том, что они завербованы иностранными разведками. Близкий мне пример: мой отец, директор крупного научного института, в начале 30-х выезжал в зарубежные командировки несколько раз; будучи арестован в конце 1938 года, обвинялся в связях с тремя разведками сразу: американской, французской и польской. Предполагалось также (но не было доказано – остальное, выходит, было!), что он по совместительству еще и агент гестапо (это еврей-то!). Все это я к тому, что именно по советским меркам резонно было бы подозревать и Ленина в том, что он "продался империалистам". И это независимо от его поведения в 1914-1917 годах, когда многое говорило за то, что по крайней мере в агентах Германии (но, может быть, и Австро-Венгрии) он-таки состоял.
И вот вам факт второй, для подтверждения которого я обращусь к книге "Тайна Октябрьского переворота". В эмиграции Ленин должен был на что-то жить. Да не один – с женой и верной соратницей. Насчет того, чтобы он зарабатывал себе на хлеб тяжелым трудом, мы не наслышаны. А газету выпускал (то одну, то другую) и книги свои гениальные писал. И издавал! За чей счет? Вы скажете: он жил на членские взносы однопартийцев. А сколько их было? (К вопросу о количестве членов партии. Вот цитата из "Бесов": "Центральный комитет – я да вы, а разветвлений будет сколько угодно". Так говорит Петруша Верховенский, разъясняя Ставрогину азы социалистической политграмоты.) Короче говоря, деньги поступали из другого источника. РСДРП была содержанкой. Ее (и его, Владимира Ильича) покровителями многие годы были Гельфанд-Парвус, М.Горький и первая жена последнего М.Андреева. Были и другие жертвователи.
Когда же началась мировая война, большевиками и их раскольничьей деятельностью заинтересовались более солидные инстанции (а не просто лица). Вот как пишет об этом автор вступительной статьи к сборнику В.Кузнецов: "В те годы (1915-1916. – М.К.) большевистская организации была столь малочисленной и столь скованной полицейской охранкой, что ее, по язвительному выражению одного из писателей, можно было уместить на одной скамье (подразумевалась, очевидно, скамья подсудимых). Трудно сказать, как сложилась бы судьба "ленинской гвардии", если бы она, по словам Василия Розанова, не "угнездилась" на содержании Генерального штаба и МИДа Германии". Еще один автор сборника С.Александров в своем очерке "Немецкий агент Парвус" отмечает: "Знал ли в 1915 году Ленин, какой гость "слоно-бегемот" (Солженицын) пожаловал к нему на квартиру в Мюнхене? (...) Нетрудно догадаться, что здоровенный толстый господин с самоироничным псевдонимом ("парвус" – малый) предлагал вожаку большевиков большие деньги от своих хозяев (чуть выше сказано, что "в 1911-м, а может и позже, в 1915-м, Парвус со всеми своими соцдемпотрохами продался Вильгельму II". – М.К.). "Татарин" (так называл Ленина германский советник миссии в Стокгольме Ризлер), конечно, был не прочь подставить партийный карман..."
В тайных депешах из архивов германского МИДа, датированных 1915-1917 годами, имя Ленина до поры до времени не упоминается. Быть может, из конспиративных соображений, но скорее потому, что тот считался птицей не слишком высокого полета. Центральная фигура (поначалу) – все тот же Парвус.
Строки из депеш:
"Для обеспечения революционной пропаганды в России требуется пять миллионов марок". Это пишет министру финансов Германии статс-секретарь германского же МИДа Ягов (6 июля 1915 года).
Тот же отправитель – германскому послу в Дании:
"Ваше превосходительство может выплатить один миллион рублей Гельфанду" (26 декабря 1915 г.).
А вот уже и Ленин "засветился". Некто А.Штейн (Кескюла) сообщает своему шефу, а тот еще выше, что "сегодня (депеша датирована 9 января 1916 г. – М.К.) или в ближайшие несколько дней чрезвычайно важные революционные документы из России пересылаются Ленину", и что "в конце этой недели появится вторая брошюра ЦК РСДРП (то есть Ленина). Она задержалась на два месяца (...) так как деньги, которые я выплатил до отъезда, были украдены с типично русским хладнокровием". (Кем украдены, не сообщается, но нельзя не признать эту информацию самоценной.)
Наконец, немецкий посланник в Швейцарии докладывает своему МИДу: "Платтен, секретарь социал-демократической партии, навестил меня от имени группы русских социалистов и, в частности, их руководителей Ленина и Зиновьева с выражением просьбы о том, чтобы небольшому числу самых видных эмигрантов, максимум от 20 до 60 человек, был разрешен проезд через Германию немедленно. Платтен утверждает, что события в России принимают опасный для вопроса о мире (речь идет о сепаратном мире с Германией. – М.К.) оборот, и необходимо сделать все возможное для скорейшей отправки вождей-социалистов в Россию, так как они пользуются там значительным влиянием (значит, их пребывание в России повысит шансы на сепаратный мир с Германией, – хорош и Платтен! – М.К.). (...) Со своей стороны, они обещали приложить усилия к освобождению части немецких пленных в России. Платтен (...) готов лично поручиться за каждого из этой группы (очевидно, в том смысле, что они оправдают доверие "кормильцев". – М.К.) и получить для них разрешение (...). Такое разрешение, по возможности, не должно содержать имен. (...) Они считают, сказал он (Платтен. – М.К.), что таким образом гарантируют себя от опасности компрометации в России..." Дата отправки депеши – 4 марта 1917 года!
Ответ на эту телеграмму последовал быстро – уже 5 марта. Первая его фраза гласит: "Генштаб согласен". И далее: "Безопасный транзит гарантируется". Наступает черед факта третьего: Ленин во главе группы видных большевиков-эмигрантов возвращается в революционную Россию. Это историческое событие имело место быть 3 (17) апреля 1917 года. Историческое! Ибо тут решающий перелом в российской революционной ситуации. Являются люди решительные, властолюбивые и беспринципные, словом, настоящие заговорщики (потомки уже упоминавшегося Петруши Верховенского из "Бесов"). Те, кто умеют вовремя и крепко оседлать "клячу истории". С.Александров цитирует в своем очерке ("Немецкий агент Парвус") работу Л.Троцкого "Портреты революционеров": "Если бы пломбированный вагон не проехал в марте 1917 года через Германию, если бы Ленин с группой товарищей и, главное, со своим деянием (? – М.К.) и авторитетом не прибыл в начале апреля в Петроград, то Октябрьской революции (...) не было бы на свете..."
Существует список пассажиров "запломбированных вагонов" (то есть их было несколько! – М.К.), опубликованный, оказывается, еще в 1921 году (газета "Общее дело", Париж). Ссылаясь на этот список, С.Александров добавляет: "...Всего немцы для спасения своей армии и организации "хаоса" в России "прислали" более 500 человек (включая меньшевиков и проч. и их детей). (...) Среди крупных "запломбированных" фигур – И.Арманд, Г.Зиновьев, Н.Крупская, Ф.Кон, А.Луначарский, Г.Сокольников (Бриллиант), М.Цхакая и другие".
Итак, немцы прислали... Похоже, что это было именно так. Офицер связи германского МИДа рапортует своим шефам 21 апреля 1917 года: "Верховное командование армии имеет следующее сообщение для политического отдела Генштаба в Берлине: "Штейнвакс послал следующую телеграмму из Стокгольма 17 апреля 1917 года:
"Въезд Ленина в Россию прошел успешно. Он действует точно так, как нам бы хотелось".
Ряд последующих депеш конкретизирует и обосновывает это утверждение. Тут и сведения о том, что "ленинская пропаганда мира набирает силу", а "работа на оборонных предприятиях либо остановлена, либо опустилась до минимального выпуска продукции" (июнь 1917 г.), и известие об ощутимых результатах "подрывной деятельности внутри России", проводившейся МИДом Германии совместно с Генштабом в Берлине (сентябрь того же года). И вот ключевая фраза из донесения статс-секретаря МИДа Кюльмана от 29 сентября 1917 года: "Большевистское движение никогда не получило бы такого развития и влияния без нашей помощи".
Впрочем, это я уже забежал вперед. Следует закончить с "запломбированными вагонами". Г.Катков ("Революция и германское вмешательство") замечает: по прибытии в Петроград Ленин "открыто объявил, что германское правительство пропустило его ради собственных империалистических целей, а он только воспользовался этим". Так оно и было, конечно, и циническая откровенность вождя не может не восхищать. Это была политическая игра, в которой каждый игрок преследовал свои цели, и прагматик Ленин считал это в порядке вещей. То, что при этом он совершил прямую измену своей родине, волновало его меньше всего. Ленин-то и был первым по-настоящему "безродным космополитом" в том специфически-компрометирующем значении этого понятия, которое воцарилось в Советском Союзе в конце 40-х годов прошлого века. Правда, во время осуществления этой авантюры участники ее с российской стороны (те самые "запломбированные фигуры", включая самого Ленина), вероятно, не совсем представляли себе, сколь высокую цену им придется заплатить за немецкие услуги в другую историческую эпоху, когда волею судеб они окажутся у власти в России. Но об этом ниже.
Приведу здесь еще одну точку зрения на легитимность проезда большевистских лидеров через территорию Германии, находившейся в состоянии войны с их родиной. Ее высказал в одной из своих блестяще написанных, хотя и ретроградных по содержанию статей ("Либерализм и демократия", 1968), известный философ-ленинец Михаил Лифшиц: "Пропустив Ленина через свою территорию, немецкие генералы думали разложить русскую армию, а получили ноябрьскую (1918 г. – М.К.) революцию в Германии. Можно было, конечно, ожидать, что "пломбированный вагон", в котором Ленин проехал через Германию, даст удобный повод для грязной демагогии, и, действительно, большевиков травили как немецких шпионов. Но эта грязь к ним не пристала, а другого пути в революционную Россию не было". Логика автора небезупречна. То, что немецкие генералы "получили ноябрьскую революцию", вовсе не отменяет того факта, что с помощью большевиков им вполне удался их коварный замысел насчет разложения русской армии. И еще: обвинение в шпионаже в пользу Германии не пристало к большевикам у них на родине только потому, что, начиная с ноября 1917-го, они сами решали, чьи заслуги признавать, а кого травить и – соответственно – ставить к стенке. Что касается "грязной демагогии", то ведь в ней участвовали – и это было хорошо известно Лифшицу – такие незапятнанные личности, как Г.В.Плеханов и В.Л.Бурцев. Оба они дали чрезвычайно интересные показания на следствии по делу о вооруженном выступлении большевиков в Петрограде в июле 1917 года (следствие проводилось в сентябре, то есть незадолго до Октябрьского переворота).
Материалы следствия, в частности протоколы допросов названных лиц (и некоторых других), также приводятся в сборнике. Плеханов: "В Ленине поражает его неразборчивость в средствах. (...) Эта неразборчивость Ленина позволяет мне допускать, что он для интересов своей партии мог воспользоваться средствами, заведомо для него идущими из Германии". Ему вторит Бурцев: "Как фанатик, ставя цели своего кружка выше всего, он, Ленин, более всего заботился о торжестве этих целей, о победе Германии, ставя их выше интересов нации. Для переезда в Россию Ленина при таких условиях естественны и понятны те услуги, какими Ленин пользовался при переезде через Германию в Россию..." И еще: "Ленин не мог не знать (выделение авторское. – М.К.), что его партия пользуется материальной поддержкой со стороны Германии..." Бурцев также сообщил следствию, что, по имеющимся у него точным сведениям, немецкое правительство отзывалось "с большой похвалой о деятельности Ленина" и что немецкий представитель в Берне Бисмарк "был убежден в том, что деятельность ленинцев вполне соответствует видам немецкого правительства". Тут снова, по примеру Лифшица, можно бы возразить, что, если бы даже другой – великий – Бисмарк (вероятно, старший родственник этого) утверждал подобное, это еще не значило бы, что такова окончательная истина.
Но, во-первых, давно известно: кто платит, тот заказывает музыку. Во-вторых же, покуда заказчик платит, музыка, стало быть, исполняется заказанная, а не какая-либо иная. (Пусть даже в это самое время подспудно сочиняется и готовится к исполнению музыка, не угодная заказчику.)
Факт четвертый и последний. Цена за немецкие услуги по доставке предателей и заговорщиков во взбаламученный Петроград – "похабный", по словам самого Ленина, Брестский мир. В сборнике есть несколько поздних разоблачений, принадлежащих германским генералам: Максу Гофману, во время Первой мировой войны находившемуся на посту начальника штаба Восточной армии, и Эриху фон Людендорфу, заместителю начальника Генштаба. Приведу фрагменты этих разоблачений.
Гофман: "Императорское германское правительство пропустило Ленина в пломбированном вагоне с определенной целью. С нашего согласия Ленин и его друзья разложили русскую армию. Статс-секретарь Кюльман, граф Чернин и я заключили с ними Брестский договор, главным образом для того, чтобы можно было перебросить наши армии на Западный фронт".
Людендорф (в статье, помещенной 28 февраля 1921 года в правительственном органе "Милитар-Вохенблатт") "совершенно открыто заявил, что германское правительство "наняло" Ленина и Троцкого с целью свержения правительства Керенского, доведения России до полного безвластия и принуждения к заключению мира. (...) Людендорф объясняет, что германское правительство было к этому вынуждено тяжелым политическим положением и необходимостью во что бы то ни стало добиться мира на Востоке, чтобы раздавить своих противников на Западе".
И еще один документ – синхронный с событиями февраля 1918 года. Начальник Русского отдела германского Генштаба обращается к "Господину Председателю Совета Народных Комиссаров" с настоятельной просьбой воспрепятствовать ведению в красноармейских отрядах, направляемых к Пскову, агитации против германской армии. В верхней части этого письма – помета: "Срочно. Председатель СНК просит т. Володарского сообщить это агитационному отделу. Секретарь М.Скрыпник". Псков был занят немцами без боя.
Кстати. Сколько лет нам, советским, вдалбливали, что 23 февраля объявлено Днем Советской армии в ознаменование ее побед в этот день (1918) под Псковом и Нарвой! А когда В.Кардин в "Новом мире" (1966, № 2 – статья "Легенды и факты") усомнился в этих самых победах, и ему, и журналу пришлось несладко.
И, пожалуй, довольно документов. В целом сборник "Тайна Октябрьского переворота" убедительно доказывает наличие немецко-большевистского заговора с целью захвата власти в России Лениным и ленинцами, удержания ее (власти) в условиях социального и экономического хаоса в стране и, главное, установления грабительского мира между Советской Россией и кайзеровской Германией. Однако в сборнике проглядывает и упростительская тенденция, согласно которой революция, а не только ее вожди, была импортирована в Россию извне и успех большевиков был предопределен не тем, что "низы уже не хотели жить по-старому, а верхи не могли управлять по-старому" (известная марксистская формула революционной ситуации), а именно и исключительно тайным сговором кучки изменников и авантюристов с врагами России. В ряде текстов (не забудем: это сборник не только документов, но и статей и воспоминаний) в "заговорщицкую" ткань вплетена и нить "еврейского засилья" в стане большевиков.
Тут приходится обратиться к другим, более объективным источникам. Солженицын ("Двести лет вместе", часть II) констатирует: "Нам, в общем, правильно бросают: да как бы мог 170-миллионный народ быть затолкан в большевизм малым еврейским меньшинством? Да, верно: в 1917 году мы свою судьбу сварганили сами, своей дурной головой – начиная и с февраля и включая октябрь-декабрь". Сами, то есть не только без "излишней" помощи евреев, но и сами пойдя за большевиками.
И тремя страницами далее с полной убежденностью вменяет писатель в вину своему народу создание той среды, "в которой Ленин вырос, вырос с ненавистью. (...) Уж он ли не отщепенец? Тем не менее он русский, и мы, русские, ответственны за него".
Есть в книге Солженицына и созвучное рассмотренному сборнику подозрение в продажности Ленина и его шайки: "Первое из важнейших действий большевиков, через Брестский сепаратный мир: отдать немцам огромную часть России, только бы на оставшейся части утвердить большевизм".
Со своей стороны, Борис Чичибабин утверждает ("Мысли о Главном"): "Сейчас у нас в стране антиленинское поветрие. За семьдесят с лишним последних лет нашей народной жизни накопилось столько зла, которое в нашем сознании, справедливо ли, несправедливо ли, связано с этим именем, что разобраться в этом очень непросто. (...) В душе Ленина вполне по-русски попыталось совместиться несоединимое – русский бунт и русский порядок, великий революционер и великий государственник, что-то от Разина и что-то от Петра. (...)
Так же, как от Ленина, сейчас мы с обоих краев, и правые, и левые, в один голос отрекаемся от Октябрьской революции. Дескать, революция эта в историю нашу попала случайно, по ошибке, и хорошо бы эти страницы из истории выдрать, как будто их и в помине не было, да и не народная эта революция, а историческое недоразумение и преступление, переворот, сотворенный кучкой злоумышленников, преимущественно нерусского происхождения. Да чушь все это! (...) Не могла кучка злоумышленников всю Россию всколыхнуть: от брошенных солдатами окопов на Западе до самых глухих и отдаленных окраин, до самого Тихого океана. Значит, накапливались непростимые народные обиды, чтобы разом прорваться в великую и страшную четырехлетнюю братоубийственную войну. (...) Ведь очевидно же, что всё в России шло и вело к революции, и не только с начала века, но и гораздо раньше, что не могла она не разразиться, не свершиться в этой стране, в нашей многогрешной России, и именно такой – великой, грозной, кровавой, стократным "бессмысленным и беспощадным" повторением разинщины и пугачевщины".
Так-то так, но все же Ленин – по объективному смыслу своих деяний (помните приводившееся выше высказывание Троцкого?), да, собственно говоря, и по душевному настрою – оказался не только великим революционером и великим государственником, но и не менее великим изменником своей родины в самый трудный час ее. И потому последнее слово хочется оставить за Г.В.Плехановым, лично знавшим Ленина, одно время тесно с ним сотрудничавшим, но, в отличие от "самого человечного", представлявшим собою тип человека, сохранившего, при всем своем марксизме, "образ Божий". В уже цитировавшихся показаниях на следствии по делу о вооруженном выступлении большевиков в июле 1917 года Плеханов раскусил Ленина до "ядрышка": "Ленин понимал, как известно, классовую борьбу в том смысле, что с партией народной свободы нужно бороться едва ли не ожесточеннее, нежели с защитниками неограниченной царской власти". Партия народной свободы – эсеры, многолетние союзники-соперники коммунистов в их борьбе с неограниченной царской властью. Эсеров Ленин предал сразу после большевистского воцарения, как до них он предал воюющую страну...