То, что в смутные времена повышается восприимчивость людей к псевдонаучным идеям, – известное психологическое явление, механизм которого, однако, не вполне ясен. Конечно суеверия не возникают из ничего на переломах бытия, они и в спокойные, застойные времена пронизывают быт достаточно частыми стежками. Это не только цепкий, но и довольно агрессивный "пережиток" времен тотального господства первобытной магии. Несмотря на то, что суеверия отвергаются как естественными науками (и избавь нас от идеализма лукавого и дай нам материю в ощущение), так и всеми монотеистическими религиями (негоже правоверующему суевериться по мелочам, как несолидно заядлому наркоману шмалять легкую дурь).
Прояснить ситуацию, возможно, удастся с помощью так называемого "пари Паскаля". Блез Паскаль, великий математик, разработавший основы теории вероятностей и теории игр, крепко ударился об религию (после того, как чуть-чуть не утонул на лодочной прогулке). Основы теории игр очень просты и даже примитивны (когда их уже раскрыл Паскаль!) и учитываются как сознательно, так и подсознательно всеми участниками разных пари и особенно букмекерами тотализаторов. Даже прежде чем вообще принять участие в каком-либо пари, необходимо взвесить свои шансы и возможные выигрыши и проигрыши по правилам теории игр. Ну, например, если мы с тобой, читатель, играем в простую орлянку, в связи с равенством шансов надо, чтобы и рисковали мы одинаковыми суммами-призами. Ну, а если у нас пари на игральной кости и я ставлю только на шестерку, а ты – против шестерки на все остальное, то было бы справедливо, чтобы ты рисковал суммой впятеро больше моей (так как вероятность твоего выигрыша в пять раз больше). То есть, чтобы принимать правильные решения в азартных играх и даже перед их началом, необходимо перед сравниванием возможных результатов всегда перемножать величину "приза" на вероятность риска. Паскаль попытался, в частности, приложить эту свою теорию к богословию.
К тому времени было уже ясно, что все "доказательства бытия божия" ничего не доказывают. А вот вероятностное соображение Паскаля, которое самого бытия, собственно, не касается, какую-то реальную цену имеет.
Пари Паскаля заключается в том, что вера и неверие рассматриваются в духе теории азартных игр, как стратегии игры индивидуума с Непознаваемым. Сначала честно отмечается, что реальных рациональных оснований для точного и обоснованного выбора стратегии в вопросах веры не имеется. А затем, независимо от оценки шансов той или иной альтернативы, оцениваются суммы призов (весовые коэффициенты). Подразумевается, что шансы примерно равны или, по крайней мере, конечны. Тогда разумный игрок должен поставить на существование бога. Согласно Паскалю жить в безверии крайне опасно, так как в случае существования бога – возможный проигрыш (вечные муки = ?) бесконечно велик. Если же его не существует, то цена "выигрыша" – ноль (= 0). Жить в лоне веры неопасно (хотя и чуть более затруднительно из-за обрядов, постов и всяческих ограничений), так как цена "проигрыша" опять же = 0, зато цена выигрыша (спасения, вечной жизни) бесконечна (= ?). При умножении любой конечной вероятности воздаяния на бесконечный приз получается очевидное преимущество добродетели.
Ошибка такого умницы как Паскаль обидно проста. Придумать, без проверки-то, можно всё, но это не обязано иметь отношение к реальным шансам и призам! Ну, например, можно считать, что каждый раз при угадывании счастливого номера на встречных автомобилях, в следующей жизни мы получим миллион долларов (не тысячу, а миллион, потому что миллион больше!). И дальше подсчитывать свое будущее состояние...
Однако Паскалево пари как индивидуальная стратегия – объективно могучий стимул любой веры и суеверия, и не обязательно на сознательном уровне принятия решения о выборе этой индивидуальной стратегии. Хотя до конца последовательный подход, вытекающий из пари Паскаля, может приводить к любому уровню чуши. Например, легко показать, что предпочтительна вера в строгого, а не милосердного бога. То есть ультраортодоксальный иудаизм предпочтительнее хасидского или реформистского (а тем более христианства!). Как? А очень просто. Боясь строгого бога, мы ничем не рискуем даже и перед милосердным. А вот низкий порог боязни и запретов перед милосердным опасен, если он окажется строгим! Но и любое суеверие легко обосновывается тем же паскалевым принципом.
Наиболее выигрышная стратегия для избираемых и "избранных" (и политических депутатов, а не только религиозных деятелей) – обещать, и как можно больше!
Кстати, в свете такой трактовки Паскалева пари, упрекать науку и научное мировоззрение в подрыве веры, как это делают некоторые религиозные деятели, – просто несерьезно. Они ничуть не подорвали пресловутой неопределенности. Просто углубленное познание вселенной и успешность его продвижения в самых дотошных подробностях без какой-либо помощи гипотезы существования Творца, увеличивает правдоподобность возможности существования вселенной и без этой гипотезы. Но даже если допустить, что "вероятность" бытия божия стремится к нулю, а коэффициент правдоподобия обратного допущения, наоборот, к единице, неопределенность сохраняется, так как нельзя установить соотношения между произведением весовых и "вероятностных" величин типа 0*? и 1* 0. И даже эта неопределенность – как бы "в пользу" гипотезы бытия божия. Что и объясняет ее сверхъестественную живучесть (даже некоторые так называемые "воинствующие атеисты", зачастую запросто могли сказать, что "бога нет, но что-то есть").
Интуитивное, подсознательное ощущение ситуации типа "пари Паскаля" – абсолютно неистребимый корень всех суеверий! Достаточно одного крепкого совпадения (даже не реального, а хоть в каком-нибудь языке каламбурного) в "опыте" целой деревни или "мира", чтобы возникли суеверия вроде примет о черных кошках, разбитых зеркалах или числа 13 (у китайцев – числа 4, которое по-китайски произносится так же, как и слово "смерть"). Проще и выгоднее сплевывать через плечо, стучать по дереву и браться за пуговицу, чем усиливать страх перед грозными и неведомыми "последствиями". Особенно когда в жизни достаточно много реального риска – известно, как суеверны моряки, летчики, цирковые артисты, кочевые цыгане и т.п.
Эта психологическая трактовка Паскалева пари дает довольно мощный дополнительный инструмент для понимания мира. Ну вот хоть, например, почему на самом деле к атеистам в традиционных обществах и на бытовом уровне всегда было резко отрицательное отношение? И на этот вопрос легко можно ответить с помощью того же инструмента. Для разбойника-душегуба и других отрицательных персонажей, так или иначе "продавших душу дьяволу", Паскалево пари меняет знак. Такому персонажу ничего хорошего, кроме вечных мук, после жизни "не грозит" (бесконечный отрицательный "приз"), в лучшем случае ему светит маленький "шанс" на амнистию типа "чистилища", и то при условии немедленного раскаяния, причем для этого надо уже реально расстаться со всем, что награблено и ради чего уже и пожертвовано бессмертной душой. Таким образом, нашему гипотетическому отрицательному герою нулевой атеистический приз уже видится выигрышем (благополучным уходом от ответственности). То есть ему "выгоднее" поставить на отсутствие наличия бытия божия (как и любого другого воздаяния типа кармы, например). И ведь это даже не на сознательном рациональном уровне! Но и обыватель – тоже не дурак, соображает, что если данный индивид склонен к атеизму – наверное злодей, однако. Так же понятно, что в обществе, в котором большая или доминирующая часть прошла революцию, истребительную войну или тюрьмы и лагеря, где волей-неволей приходилось нарушать нравственные законы, превалирующим становится именно атеистическое мировоззрение. Таким образом, не атеизм и научное мировоззрение приводит к общественным потрясениям, как это часто любят утверждать, а совсем наоборот.
А вот еще парипаскальная штучка. Если соседа арестовывали, ну скажем, в 37-м году (да и в любой стране в любом году), соседи почему-то искренне решали, что взяли "за дело" и "у нас зря не берут". В это же так здорово поверить, потому что иначе было бы страшно жить. А жить-выживать – серьезная ценностная установка, еще животно-инстинктивная, понимаете ли. И выживать с большей уверенностью в себе и легче в моральном смысле, и более вероятно, что успешно. Хоть в революционной Франции, хоть в совдеповской России, хоть в нацистской Германии. Собственно, механизм ведь давно отлажен и даже накатан. Ну, а если соседа не арестовали, а, скажем, молния в него попала? Во все времена. Тут и "объяснения" сразу всплывали псевдорелигиозные, мистико-мифологические, на скрытых параметрах основанные, ну, типа "страшный грешник был, видать, сосед" – божья (зевсова, перунова и т.п.) молонья зря ни в кого не ударит (и я могу быть спокоен)! Или еще изощреннее, если сосед был, по всей видимости, неплохой парень – а он в прошлой жизни, может, слишком нагрешил! Правда, остается непонятным, почему выжившие-то соседи так уверены, что они сами в прошлой жизни не сильно нагрешили, но это не так важно. Такой тонкой рефлексии парипаскальные утешения не подразумевают. Мифология штука грубая и примитивная. Даже пошлая. Да и универсальное это дело – всем, кому не повезло, ну там арест, погром, заложничество или удар молнии, все равно не поможешь, а осадок может и помешать чувствовать полноту жизни.
Или вот наглая реклама – как и все суеверия, она тоже не проходит мимо использования пари Паскаля. А вот купи магнитный браслет или гербалайф, или цирконий и будет тебе блаженство избавления от страшных болезней и вообще непредставимое щастье! И деньги не такие уж великие, а вдруг – правда? И долбят об этом каждый день (повышают "правдоподобие"). И обещают все, что пожелаешь (повышают величину "приза"). Как только достаточному количеству индивидуев покажется, что приз достаточно велик, а шансы не так уж малы – реклама окупится с лихвой.
Да и в науке, к сожалению, часто действуют пари типа Паскалевых. Теоретическая картина – мозаика, которую так нелегко было сложить, – тоже становится внутренней ценностью. И парадоксальным образом входит коэффициентом не только в правдоподобие, но и в "приз". Особенно если там есть и личный вклад носителя. Потому и в науке новые парадигмы побеждают лишь по мере вымирания старых носителей прежних. Отсюда и "драмы идей". То есть в этом наука подобна всем другим отраслям деятельности, включая ремесленные. Но отличие именно науки в конечном старшинстве ранга фактов, как решающего критерия.
Замечательно, что практические психологи такую трактовку пари Паскаля не только подтверждают, но уже довольно давно до нее независимо, хотя и чисто эмпирически, доползли. Только называют по-другому – "парадокс бревна"! И весьма подробно подтверждают его роль в психической жизни человека.
Читатель, заинтересовавшийся тем, насколько мощным инструментом психологического познания является "парадокс бревна", может легко это выяснить из работ известного психолога Владимира Леви. Однако конкретные прикидки и оценки с помощью пари Паскаля дают еще более мощный и ясный инструмент анализа в значительно более широкой области применения. Просто потому, что психологическая гуманитарная интуиция неполна и местами весьма туманна. Хотя психолог явно оперирует с нужными понятиями психологической сверхценности и сверхзначимости, но, будучи гуманитарием, избегает бесконечных числовых значений. Гуманитария пугают уже сами обозначения бесконечности, хотя это удобнейший математический инструмент анализа и моделирования (более удобный, чем конечные значения и выражения. Устремляя какой-то параметр к нулю или бесконечности легко получить более простую и прозрачную модель, которая при этом остается качественно адекватной).
Парадокс бревна, по мнению В.Леви, заключается в том, что "когда бревно лежит на земле или висит достаточно низко, чтобы при спрыгивании с него я не рисковал жизнью, для меня значима только толщина бревна – только то положительное его свойство, от которого зависит возможность пройти, – и я легко прохожу. Высота, на которой бревно находится, не имеет значения до тех пор, покуда не достигает уровня риска – для большинства этот уровень начинается с высоты примерно в две трети собственного роста… Когда уровень риска достигается, игнорируется уже толщина бревна, а значимым делается отрицательное (уже отрицательное!) свойство – высота нахождения. Я уже словно загипнотизирован высотой, и, хоть и могу пройти, – уже не могу! – могу, но не могу! Парадокс! Одна очевидность перешибает другую... Но почему?!. Разве не я сам решаю, на что обращать внимание, чему придавать значение, а что игнорировать?.. Наша Природа древнее нас – и, похоже, не очень-то нам доверяет. Сложность разума легко забивается простой животной надежностью. Жизнь и Смерть, Ненависть и Любовь, Страх и Вера прячутся от рассудка...
Вот далеко не полный список жизненных положений и состояний, где все происходит по тому же образчику – когда человек не может то, что может (или не-может-не – то, что может-не):
Все это – парадоксальные состояния".
Однако в правильном свете пари Паскаля "парадокс бревна" выглядит не совсем так, а совсем не так. Высота и ширина бревна – отнюдь не те параметры, которыми следует оперировать. На самом деле, когда толстое бревно лежит на полу и падать не опасно (уровень возможной травмы: К (0.00), да и соскользнуть с него маловероятно (вероятность неудачи: Р (0.00), каждый легко и свободно (общий риск: К (Р (0.000000) по нему ходит туда и сюда, как по Бродвею. А вот когда это же бревно расположено высоко-высоко и падать ну совсем никак нельзя (убьешься: К= - ?), вероятность оскользнуться уже не кажется подсознанию низкой, уж очень велик проигрыш. И бревно кажется не таким уж толстым и вообще сучковатым, и начинают приходить в голову исключительно маловероятные события типа землетрясений и неожиданных ураганных порывов ветра. Психоаналитики часто делают из этого совершенно ложный вывод, что подсознание работает якобы ИНАЧЕ, чем сознание: ну, типа сознание думает "этого не случится, потому что этого не должно быть", а подсознание – "этого не должно быть, значит это может случиться". Это, конечно, совершенная гуманитарная путаница, так как и сознание, и подсознание совершенно одинаково оценивают только величину общего риска –произведения К (Р. Просто их обманывают и манипулируют ими совершенно по-разному.
Сознание можно поймать на софизм, то есть сделать ему чисто логическую подножку или еще как-нибудь замутить ясную ситуацию. Это называется – оторвать от "здравого смысла". А подсознание так просто не собьешь с его миллионоопытных личных или даже триллионоопытных видовых врожденных стереотипов. С подсознанием работают постепенно, поэтапно и покомпонентно. Например, будущих циркачей сначала очень низко и до совершенного автоматизма учат ходить не только по бревну, но и по веревочке. Высоту повышают очень постепенно и с лонжами и сетками, чтобы, пока риск снижен, интуиция набрала огромный опыт "безопасности". Это даже не тренировка, а именно дрессировка. Дрессировкой можно и зверя поставить в такую ситуацию: по досточке-то он скорее всего пройдет, а вот если не пойдет, то получит очень серьезные и опасные побои, например. И ему уже легче будет выбрать, как, собственно, и людям, еще и не по таким досточкам и веревочкам выбирающимся из дома, охваченного огнем или захваченного террористами (выигрыш и проигрыш уравновешиваются, что и облегчает выбор подсознанию). Ну, по крайней мере психологи поняли главное, что все неврозы имеют ту же природу и примерно так же пытаются пациентов из них выводить. Заику, который заикается лишь потому, что стесняется заикаться, и импотента, который терпит фиаско лишь потому, что страстно мечтает быть на высоте, и т.п. То есть тогда, когда отрицательный приз (проигрыш) включается в круг сверхценностей. Да и сам-то Блез Паскаль уверовал в свое пари именно в момент нахождения "на бревне", то есть в тонущей лодке.
Рассмотрим в качестве упражнения, сквозь парипаскальную призму бревенчатого парадокса, феномен "гусарской рулетки". Безусловно, "гусарская рулетка" является по сути частным случаем дуэли (дуэль далеко не всегда задается именно лишением жизни противника как целью), формально будучи несколько ослабленным самоубийством по форме и направленности на себя (но не со стопроцентной, а значительно меньшей вероятностью). В пределе, если произвести достаточно много попыток, "рулетка" превращается почти в стопроцентное самоубийство. Но это в пределе. За самоубийство в здравом рассудке положены вечные муки "на том свете". Но поскольку вероятность наступления смерти лишь одна шестая в каждой попытке, а "все в руках божиих", то у верующего по отношению к демиургу имеет место лишь слабенький "шантаж" типа "докажи, что Ты есть и любишь меня". То есть вершится "всего лишь" средневековый "божий суд". Идиотизм солипсизма или фатализма я тут просто во внимание не принимаю как очевидные формы недомыслия. Однако если экспериментатор настойчив – самоубийства он добьется, рано или поздно. И тогда его уже надо судить по всей страшности "строгого суда".
Интересно получается, если бог попустил свершиться роковому выстрелу, "игреца" надо приговорить, а если нет – нет! Но этот парадокс – лишь одна (теологическая) сторона дела. Другая сторона полностью совпадает с обычным парипаскальным анализом нормальной дуэли. "Гусарка" лишь более удобный случай дуэли с известными вероятностями исходов. В настоящей дуэли вероятности менее определенны. Ну, более поздние дуэли нового, цивилизованного времени происходили с уравниванием шансов примерно по пятьдесят процентов на участника или много меньше, но поровну. А вот в мушкетерскую или рыцарскую эпохи шансы у завзятых дуэлянтов с очень высокой вероятностью: побеждал или намного более умелый и ловкий фехтовальщик, или более меткий и быстрый стрелок. Потому он и был таким уж "отважным" бретером, что особенно и не рисковал. Но у дуэли были и достаточно веские причины, то есть как правило на кон была брошена "честь", штука для принадлежащего к дворянской или иной элите не менее сингулярная, чем "жизнь". Ибо "честь" – это такой "членский билет" принадлежности к элите. Неоспоримость наследственных прав и привилегий сама по себе нуждалась в адекватной поверке таким дульно-дуэльным спором-пари (не права, а именно их всеэлитная глобальная неоспоримость – достоинство есть возможность обидеться до того, как получил обиду). Убогая жизнь вне элиты для рыцаря представлялась невыносимой (тяжелейшие последствия возможны были бы и для потомства отказавшегося от дуэльной защиты чести), что и понуждало рискнуть, собственно, и самой жизнью (призы "уравновешивались", хотя бы психологически). "Гусарка" чаще была этакой несерьезной дуэлью типа буршеской, студенческой, ученической, то есть скорее спортивным, хотя и очень опасным, состязанием в храбрости. Ну, типа охоты на кабана, льва, медведя или турнирной забавы тупым оружием. Все эти занятия вполне в традициях дворянской или рыцарской элиты, в идеологию которой как раз входила "заповедь" не особенно размножаться, чтобы сохранять привилегированное положение. Смерть в бою или на дуэли входила в идеологию военного дворянства. Заскучавшие гусары просто строили ее имитационную модель. Вероятность гибели была ведь не больше, чем в серьезном бою. Тренировка храбрости в условиях имитирующих и приближенных к желательной и не такой скучной реальности, уклониться от которой было бы признано трусостью (то есть бесчестьем) остальными товарищами, уже успевшими принять участие. Во всех случаях дуэли, в том числе и гусарской рулетки, на кон ставятся одинаково сингулярные "призы", а вероятность нежелательного исхода не чрезмерно велика.
В отличие от этого явления, феномен террористов-смертников естественным быть не может. Однако, гипнотической или иной психообработкой парадокс бревна-Паскаля снимается относительно просто, хоть и искусственно. Сознание обрабатывается софизмом типа "гибели один к ста" ("врагов"), а подсознанию создаются сингулярности высшего и перевешивающего характера (Например – якобы жизнь рода и народа против всего лишь личной. Или неимоверными "призами" загробия при почти стопроцентной убежденности в его существовании, каковую с помощью наркоты и наемных девок легко внушал своим асассинам Горный Старец). Психолог, обученный давить именно на сверхценные идеи и "призы", хорошо знает, что когда пахнет сверхценностным (тем, что бесконечно значимо, и неважно с каким знаком, + или – ), мудрец превращается в идиота, эрудит в невежду и ими чрезвычайно легко манипулировать, взломать их защиту, проникнуть за интерфейс, внушить любую галлюцинацию и т.п. Действительно, когда приз стремится к бесконечности, знающий "перестает знать" и начинает в своем знании страшно сомневаться. Так же как на высоте Эйфелевой башни бревно начинает казаться тонкой и хрупкой соломинкой. Причина элементарна – при бесконечности сверхценностного "приза", начинают приниматься во внимание такие малые вероятности "отказов", что обыкновенному здравому смыслу (правилу "трех сигм") и не снилось. И наоборот, начинают верить в такие микровозможности спасения, которые в нормальном состоянии даже не прикидывались. Кстати, по закону больших чисел, кого-то это может и спасти. Кто-то же все время выигрывает в лотереях...
Весьма паскале-бревенчатый характер носит и известный критерий надежности – "пошел бы ты с ним в разведку?"! То есть можешь ли ты о вроде проверенном и приличном знакомом действительно достаточно надежно что-либо знать? Не при 2-3 процентах допустимой ошибки, а когда идет игра с нешуточным "призом" и малейшие "отказы" недопустимы.
Пари – вообще интересная штука. Похоже, что оно обостряется только при зримой и очевидной ситуации. Легким и привычным насилием над психикой оно устраняется достаточно просто. Такой цели, по-видимому, служат всякие тренировки храбрости в мальчишестве. Типа ныряния с крыши в сугроб или висения на трамвайной "колбасе". Стадное чувство чести легко пересиливает страх (если, конечно, вероятность неприятности не чрезмерно велика, да еще если кто-нибудь это наглядным личным примером показал). К переходам улицы в неположенном месте, машинам и трамваям тоже привыкают легко и охотно. К плаванию по морям на утлых парусниках и летанию в малонадежных самолетах: "Плавать по морю необходимо – жить не так уж необходимо." Ну, разве что уровень суеверности индивидов несколько повышается. От привычных удобств и иных преимуществ, связанных с незначительным и привычным риском, мало кто отказывается. Тот же автомобилизм может быть даже невыгоден обществу в целом, но его члены, привыкшие к удобствам, от него ни при каком раскладе уже не откажутся.
Есть один любопытный, хотя и не очень эффективный прием влияния общества на индивида. Переходя улицу в неположенном месте и вообще нарушая правила дорожного движения, субъект рискует потерей жизни. Это, однако, его не останавливает, если выработалась такая ухарская привычка (особливо ежели она общестадная). Тогда общество начинает пугать субъекта незначительным денежным штрафом. Казалось бы, если смерть клиента не пугает, как может его испугать копеечный штраф? Но фактически штраф пугает больше, поскольку вероятность штрафа во много раз выше, и такие события случаются с клиентом чаще, даже почти неизбежно. То есть важна опять не сама по себе величина, стоимость риска, а произведение величины неприятности на вероятность ее наступления. Поэтому парадокса тут вовсе нет.
Сделаем еще одно упражнение на еврейском вопросе: уж очень ладный инструментарий в руки попался. Представим уголовную среду, в которой прошел слух, что некто каким-то образом отмечен "кумом" или "хозяином". Причем, не важно, правда это или нет... Его все равно будут пытаться прирезать, опустить, предать остракизму и т.п. В общем – ненавидеть, даже если "кума" боятся, а "хозяина" всем сердцем уважают. Мои размышления относятся не к понятию еврейской избранности как таковому, а к реакции окружающих народов на существование самого этого понятия. И особенно народов, которые в той или иной форме приняли еврейские писания и обязаны в эту еврейскую избранность верить.
Природа этой ненависти "по подозрению" совершенно и безупречно на мой взгляд справедлива. Причем объяснение страхом "закладывания" или завистью совершенно на поверхности и поэтому неверно. Это совершенно не объясняет всех оттенков эмоций "неизбранных". Закладывают в уголовном мире вообще все и всех. Дело только в цене и в случае. И все они об этом знают, хотя и отрицают. Тем не менее в этой среде любые подозрения в сотрудничестве с высшей властью (теперь с маленькой буквы) всегда смертельно опасны. Дело тут совсем не в стукачестве, а опять в пари Паскаля. Собственно, так же как и в дуэльном или карточном кодексах. И воровской закон суров, но справедлив. Потому и были так щепетильны джентльмены в вопросах дуэли и карточной игры. Изменивший шансы в свою пользу (то есть сплутовавший) в карточной игре автоматически из нормального партнера становится обыкновенным вором и уже не достоин руки джентльмена, а только канделябра. Ну, а проделавший нечто подобное в дуэльной игре столь же автоматически превращается в подлого убийцу.
Вспомним знаменитую войну воров и сук, красочное описание которой оставили нам Шаламов, Жигулин и другие сидельцы. О чем будет думать вор, глядя на "избранного" суку? "Мы же рискуем неодинаково! Его-то власть может и простить или амнистировать там, где меня расстреляют. Он и удачливей поэтому! Меньше боится рисковать". Совершенно не важно, действительно ли это возможно или это заблуждение ! Но игра-то нечестная! Режь гадов!
О чем мечтает сука в лагере? Чтоб его хотя бы не выдали на расправу ворам. Это может помочь понять, почему достаточно многие евреи кинулись в социализм. Отнюдь не за властью самой по себе, не за имуществом. Капитализм давал значительно больше возможностей для власти и материального процветания, но евреи от него стали отказываться в пользу конкурента именно потому, что замаячила возможность спасения в социализме. Вот почему и наивные промышленники давали деньги на революцию и на всеобщее равенство и братство. Они были не сионскими мудрецами, а сионскими глупцами, поверив в такую возможность спасения, даже не только ценой парипаскальной жертвы части своих богатств, а даже и ценой будущей потери всех своих капиталов. Но, конечно прокололись. Евреи в реальной (а не мифологической) истории вообще выглядят последними идиотами. Они намного чаще обманывались. Дело в том, что их "парипаскальное бревно" всегда было поднято значительно выше, чем у нормальных народов. И им было все время намного страшнее.
С этой точки зрения, особые "воро-сучьи" отношения к евреям должны естественно возникать в среде только тех народов, что признают особую избранность евреев или хотя бы их прошлую богоприближенность (демоны же, понятно, все родом из ангелов). Никаких проблем у евреев не возникает среди буддистов или индуистов, которые в таковую избранность не верят.
Единственное исключение – не вполне рационально объяснимый, сверхвысокий накал нетерпимости к евреям со стороны древних греков и римлян, каковые были все же язычниками, ни в какой мере не признающими еврейских Писаний. Но об этом как-нибудь в другой раз.