* * * Чуть прикоснулся - тут же я Стал виноват со дня творенья. Уходит легкость бытия От первого прикосновенья. Ах, почему нельзя любить И даже на ходу пленяться, Чтобы потом не задаваться Вопросом - быть или не быть?.. * * * В мельканье лиц непостижимом, Сойдя с дорог, ведущих в Рим, Борцы бесстрашные с режимом Исчезли сразу вслед за ним. Так правотой они светились, Что гусениц взнесенный вал, Когда они под танк ложились, Над их телами застывал. А шлемофон гудел неслабо, Чтобы давить, не тормозя. Интеллигенция, как баба, Себе купила порося. Попятилась, прошла эпоха И лагерей, и трудодней. И тут же с сердцем стало плохо, И поспешили вслед за ней... * * * И как ни назовись чужим по крови братьям, Но если нет родства, то не бывать стране. И вот кольцо врагов, став дружеским объятьем, Так стискивает грудь, что воздух нужен мне. Чтоб было легче жить, считай, что так и надо. Чтоб легче помирать, считай, что все не так. Не будет - и не жди! - последнего парада, - Со стапелей в распил отправился "Варяг". * * * То дело было темной ночью Со звездами наедине. И Бог не видел грех воочью - Ведь яблоко нашли во тьме. Его нащупали на ветке - Двоим и ужин, и обед. В тот год плоды родились редки - Вот майских заморозков след. И Ева бросила огрызок В крапиву - там он и лежит. Ведь знала, что поступок низок И отвечать им предстоит. Бог утром вежды открывает Послушать райский птичек грай, Тут падший ангел подлетает И говорит - пересчитай. Считает раз, считает дважды И трижды - чтоб наверняка. А если так утащит каждый?! - И получил Адам пинка!.. Играли мыслями, словами Под музыку небесных сфер, А сын восхода - Люцифер - Как и тогда, следил за нами. * * * И все-таки пришлось покинуть Питер, Действительно уже не Ленинград, - О Вас он безразлично ноги вытер Своим ничтожным уровнем зарплат. А женственность - последнее оружье, К тому же ум все светится в глазах. А безотцовщина переросла в безмужье, И мать и дочь остались на руках. В Москву, в Москву! - где жизнь еще фурычит, И "на чужой манер" еще родит, И где фирмач Вам с бодуна не тычет, И в вырез заглянуть не норовит. В ночь пятницы на светлую субботу, Вокзальную пронзая канитель, Домой Вы мчитесь, словно на работу, Все пятьдесят безвылазных недель. На Стрелку, на трамвае, рано-рано, С гостинцами, съестным спешите Вы, Не замечая падших истуканов, Колонн и львов, сидящих у Невы. * * * "…Твою погибель, смерть детей С жестокой радостию вижу". А.С.Пушкин. "Вольность" И было сказано, и так произошло. А палачей кровавых ремесло Он презирал, но, обличая гнет, Провидел казнь порывом изначальным… И оказался слишком уж буквальным Истории отечественной ход. ПАРАШЮТИСТКА Кленов золото выглядит бедно, Скучно взгляду на жухлой траве. Ты мечтаешь исчезнуть бесследно И пропасть навсегда в синеве. Ты шагнешь из открытого люка, Сильный воздух подхватит тебя - Не любовь, не жена, не подруга, Не тоска, не печаль, не судьба. Раз уж осени павшим убранством Запасаться немыслимо впрок, Ты сейчас овладеешь пространством, Пролетев его наискосок. Ни единого в жизни событья - Ни звонков, ни свиданий, не встреч - Так боюсь, что могу погубить я, Попытавшись тебя уберечь. Ну а кто же ты есть в самом деле, Кто же я - не понять ничего. Нашим временем мы не владели Слишком врозь проживая его. БЕГЛЯНКА Ты выросла в тринадцать лет, И больше не росла. Там северного солнца свет Желтел из-за угла. Там зэки под конвоем шли На стройку по грязи. И вышки были там вдали, А также и вблизи. Там самый воздух был жесток В отчаянье сердец. Ты юности тянула срок Пока был жив отец. Все ненавидели его, Любила ты одна. Он чтил закона торжество - Лишь в том его вина. Он вдоль колючки брел домой, Спешил, в упадке сил, И был он сильный, но больной, И Бог его простил. Ведь он и умер оттого, Боясь с ума сойти, Что думал - он или его Здесь держат взаперти. И вскоре замуж вышла мать. И до скончанья дней Жизнь предстояло коротать У зон и лагерей… Ты воплотила их мечты - Чем бредил каждый зэк, Оттуда убежала ты Одна, одна из всех. И ты свободна навсегда, И ни любовь, ни быт, Тебя никто и никогда Свободы не лишит…