Михаил Сидоров

    Об "уроках истории" уже давно привыкли говорить с горькой иронией. Есть еще одна область знаний и человеческой деятельности, претендующая быть не менее поучительной по части "уроков", - геополитика. Лет сорок - пятьдесят тому назад само это слово считалось чуть ли не ругательным. В Советском Союзе, например, геополитика официально именовалась "фашистской наукой", стоящей на службе империализма. Но время опалы давно прошло. Теперь реабилитированное слово "геополитика" у всех на устах.
    В 1976 году французский географ левых взглядов Ив Лакост, автор книги "География необходима для войны", начал издавать ежеквартальный геополитический журнал "Геродот". Одну из заслуг журнала теперь усматривают в том, что он представил немецкую геополитику (а она-то как раз и скомпрометировала всю "науку о государстве как географическом организме") в подлинном свете, освободив ее от клейма "нацистской науки". В 1982 году Мари-Франс Гаро, бывшая в конце 60-х - начале 70-х годов советником в канцелярии президента Ж.Помпиду, основала Международный институт геополитики, который публикует свой ежеквартальник - "Геополитика". Ну, а в наши дни уже мало какой государственный или политический деятель - левый или правый, либерал, консерватор или коммунист - удержится в своих выступлениях по поводу внешней политики и международных отношений от ссылок на "геополитический анализ".
    И все же, несмотря ни на бесспорную популярность геополитического жаргона, ни на то, что геополитики среди своих предшественников не забывают упомянуть имена Геродота (!), Аристотеля, Макиавелли, Монтескье и других великих, существуют большие сомнения в научности этой дисциплины, по-прежнему сохраняющей унизительный ярлык "неконвенциональной". Ганс Моргентау (1904 - 1982) - классик американской политологии, основатель школы "политического реализма" - называл геополитику "псевдонаукой", а профессор Парижского института политических исследований Филипп Моро-Дефарж в своей книге "Введение в геополитику", написанной лет десять назад, откровенно заявил: "Сейчас геополитикой называют все, что не поддается рациональному толкованию". Какая уж тут научность!
    И сами геополитики по-разному отвечали и отвечают на вопрос, стоит ли относиться к их поприщу как к науке или нет. Профессор Адольф Грабовски, глава немецкого "Геополитического общества", еще в 20-х годах прошлого века утверждал, что геополитика - это метод и средство познания политических явлений, но никак не наука. Современный российский популяризатор геополитики Александр Дугин говорит о ней как о некоем эзотерическом учении: геополитика - это "мировоззрение власти, наука о власти и для власти", "краткий справочник властелина", "методология постмодерна" и т.п.
    Возможность научного познания общества всегда остается под вопросом, поэтому сомнения в научности заслуживает любая обществоведческая дисциплина (если, конечно, речь идет об обнаружении в социальных процессах определенных закономерностей, а не только о сборе сведений, их классификации и т.д.). Случай с геополитикой осложняется еще и тем, что она использует данные самых разных наук: географии, истории, социологии, политологии, военного дела, демографии и др. Возникает вопрос: зачем нужна еще одна "наука о государстве"? Чтобы изобретать и плодить новую "научную" терминологию и "политико-пространственной массой" страны называть ее территорию в квадратных километрах? Чем геополитика отличается, скажем, от такой "конвенциональной" университетской дисциплины, как политическая география? Тем, что устанавливает существование на нашей планете "мужских" и "женских" континентов или утверждает, что монотеистическая религия есть результат "пустынного мышления"? Ведь это оккультизм какой-то, не лучше нумерологии или астрологии с алхимией!
    Сама по себе идея об определяющем влиянии на внешнюю политику государства географических факторов, пожалуй, так же стара, как и само государство. Но геополитика как разновидность географического детерминизма, объясняющая политику и историю разных стран их географическим положением, появляется только на рубеже ХIХ-ХХ веков. Это был период насильственного передела мира между крупнейшими державами. Поскольку на пороге уже стоял век науки и техники, востребовалось наукообразие - если и не обоснование, то хотя бы объяснение их действий.
    Одна из базовых методологических концепций геополитики, своеобразная аксиома, - извечная вражда "Суши" и "Моря", борьба "теллурократии" (сухопутной мощи) с "талассократией" (морским могуществом). Идею об антагонизме сухопутных и морских держав выдвинул в конце ХIX века американский адмирал Альфред Тайер Мэхэн (1840 - 1914); ее развивали немецкие геополитики, и сегодня она имеет широкое хождение в различных странах.
    Предтечей германской геополитической школы был этнограф Фридрих Ратцель (1844 - 1904). В своей книге "Земля и жизнь. Сравнительное землеведение" он высказал мысли, близкие тем, что встречались еще у Ш.Монтескье, - о зависимости "образа правления" государства от его географических характеристик. "История показывает нам осязательно, до какой степени земля является действительной базой политики", - писал Ратцель. Его "Политическую географию" (1897) и "Антропографию" (1882 - 1891) уже можно считать исходными пунктами новой дисиплины, которую он именовал "сравнительным землеведением". Им же были сформулированы семь так называемых "законов экспансии".
    Термин "геополитика" был впервые введен в 1916 году шведским последователем Ф.Ратцеля, германофилом, профессором истории Рудольфом Челленом (1846 - 1922). Челлен откровенно называл политику Германии империалистической; однако в империализме видел "не только стремление к материальной выгоде", но и "чувство ответственности за свою миссию в человечестве".
    Р.Челлена своим учителем считал виднейший представитель германской геополитической школы Карл Хаусхофер (1869 - 1946). В 1908 - 1910 годах он был германским военным атташе в Японии, а в годы Первой мировой войны получил генеральское звание. (В биографии Хаусхофера есть один небезынтересный факт: он был знаком с "русским ламой", оккультным учителем Г.И.Гурджиевым, учившимся в Тифлисской духовной семинарии вместе с И.В.Сталиным.). После войны Хаусхофер пришел к выводу, что возрождения Германии можно будет добиться, если "люди с улицы научатся геополитически мыслить, а вожди - геополитически действовать". На этом пути германская геополитика, как мы знаем, добилась потрясающих результатов. Прежде всего - благодаря своему влиянию на тех "вождей", на которых она сделала ставку.
    После провала мюнхенского "пивного путча" в ноябре 1923 года Гитлер со своими сподвижниками оказался за решеткой. В Ландсбергской тюрьме, где фюрер провел менее года (вместо пяти лет, по приговору суда), он принимал многочисленных посетителей. Был среди них и К.Хаусхофер. Профессор, добившийся включения курса геополитики в учебный план Мюнхенского университета, навещал также находившегося в неволе своего бывшего студента - Рудольфа Гесса, к которому он относился не только как к ученику, но и как к другу и приемному сыну. На Гесса, этого "наци номер два", большое впечатление произвели геополитические теории учителя, который, в свою очередь, заинтересовался Гитлером и не раз беседовал с ним.
    В 1924 году Хаусхофер совместно с Э.Обстом, О.Мауллем и Г.Лаутензахом начал издавать "Zeitschrift fur Geopolitik" - "Журнал геополитики". Этот орган провозгласил, что пришло время заменить "научную географию" географией "патриотической". При этом подчеркивалось, что период геополитического устройства и нового раздела власти над пространством не только не закончился с мировой войной, но лишь начался. Здесь же обосновывался тезис о "перенаселенности Германии". Хаусхофер, кстати, видел отличие геополитики от политической географии в том, что "политическая география рассматривает государство с точки зрения пространства, а геополитика рассматривает пространство с точки зрения государства". Вот такая диалектика!
    Известный синолог Карл Август Виттфогель (1896 - 1988), еще будучи коммунистом, в конце 20-х годов писал, что Хаусхофер "развил дальше геополитический метод и именно развил его в смысле приближения к марксистской точке зрения". Хотя Виттфогель тут же делал оговорку, что "умнейший" из германских геополитиков "ничего не смыслит в азбуке революционного марксизма", приведенная характеристика "геополитического метода", данная марксистом (а им порвавший с коммунистами уже в 30-х годах Виттфогель остался до конца жизни), весьма показательна. Что же до "азбуки", то не один Виттфогель впоследствии понял, что ею не исчерпывается и не объясняется ни жизнь индивида, ни существование социума. Как бы то ни было, а научное обоснование политики национал-социализма явно пришлось по душе вождям НСДАП. В 1933 году при Мюнхенском университете был создан Институт геополитики, директором которого стал Карл Хаусхофер.
    Ретивое претворение гитлеровцами в жизнь разработок германской школы, как уже говорилось, дискредитировало геополитику. Правда, Хаусхофер утверждал, что нацисты вульгаризировали и извратили основы этой науки. Однако ни для кого не секрет, что такие понятия, как "жизненное пространство", "кровь и почва", "нужда в пространстве" и другие, прочно вошедшие в "LTI" ("Язык Третьего рейха" - одноименная книга Виктора Клемперера), впервые появились в "Журнале геополитики", в теоретических построениях Хаусхофера. Кроме того, о вульгаризации и извращениях заговорили уже тогда, когда рейх пал, а сам Хаусхофер избежал Нюрнбергского военного трибунала в основном благодаря заступничеству американцев, в руках которых он оказался после капитуляции Германии. В марте 1946 года генерал-геополитик и его жена Марта (полуеврейка по отцу) покончили с собой, после того как защита подсудимых предложила вызвать К.Хаусхофера на Нюрнбергский процесс для дачи им свидетельских показаний.
    Объективности ради надо сказать, что Хаусхофер расплевался с нацистским руководством еще до начала Второй мировой войны. В 1945 году он вспоминал: "Последний раз я видел Гитлера 8 ноября 1938 года. Мы кричали друг на друга. После этого момента я окончательно впал в немилость у фюрера". Перелет в Шотландию его ученика Р.Гесса в мае 1941 года окончательно дезавуировал первого геополитика Германии в глазах нацистского руководства. В конце своей жизни Хаусхофер пережил еще и личную трагедию. Его старший сын Альбрехт, убежденный противник нацизма, принял участие в подготовке покушения на Гитлера (заговор полковника Штауффенберга 20 июля 1944 года), был арестован гестапо и в апреле 1945 года застрелен в тюрьме.
    Сам К.Хаусхофер некоторое время провел в заключении в концлагере Дахау.
    Да и разработанная им концепция "континентального блока" (ось Берлин - Москва - Токио), изложенная в 1940 году в статье "Континентальный блок: Центральная Европа - Евразия - Япония" и призванная, по замыслу автора, противостоять "политике анаконды" англо-саксонского мира, стремящегося якобы удушить континентальные державы, - была отвергнута Гитлером, отдававшим предпочтение "расовой теории" и готовившим войну против СССР. Между тем в указанной статье Хаусхофер отмечал: "Евразию невозможно задушить, пока два самых крупных ее народа - немцы и русские - всячески стремятся избежать междоусобного конфликта, подобного Крымской войне или 1914 году: это аксиома европейской политики".
    Несомненно, К.Хаусхофер был не самой одиозной фигурой среди немецких геополитиков. Куда более поучительна судьба Карла Шмитта (1888 - 1987), знаменитого правоведа и политолога, члена национал-социалистической партии с мая 1933 года. Сначала сей ученый муж "прославился" тем, что в октябре 1936 года на конференции "Еврейство в науке и праве" предложил считать произведения немецких евреев переводами с иврита и, если уж никак нельзя обойтись без их цитирования, - помечать эти сочинения шестиконечной звездочкой. Сначала книги, потом - людей...
    В 1938 году вышла книга К.Шмитта "Левиафан в теории государства Гоббса". В ней "коричневый юрист" Третьего рейха изложил свои исторические и геополитические взгляды с позиций крайней юдофобии. Согласно Шмитту, Левиафан - это еврейская интерпретация живучести языческих сил, образ, олицетворяющий глубокую неприязнь к государству. В каббалистической легенде, сообщает Шмитт, мировая история представлена как борьба между могучим китом Левиафаном и не менее сильным наземным животным, Бегемотом (другими словами - та же битва между морскими и континентальными силами). Евреи никогда не участвовали в этих сражениях, но после боя, словно гиены, набрасывались на трупы погибших. "Евреи, - пишет Шмитт, - стоят в стороне и наблюдают, как народы убивают друг друга. Для них эта бойня - законная и кашерная... они, как стервятники, поедают трупы павших воинов, благодаря чему и живут". Затем они празднуют тысячелетний "пир Левиафана", о котором писал в своем стихотворении Генрих Гейне. В каком-то патологическом раже Шмитт также сравнивает евреев с червями-паразитами, которые недостойны человеческого уважения.
    Уже в 1942 году, когда теоретические находки ученых-"арийцев" воплотились в "окончательном решении", неугомонный Шмитт выпустил брошюру "Земля и море", написанную все в том же подстрекательском духе. Тем не менее на Нюрнбергском процессе "коричневый юрист" присутствовал лишь в качестве свидетеля, поскольку было установлено, что его вина носит моральный, а не юридический характер.
    Разумеется, геополитика не была каким-то чисто немецким направлением политической мысли; географический детерминизм нашел приверженцев в Англии и США, России и Франции, Японии и Италии.
    Англо-американской школе с самого начала был присущ более сдержанный, умеренный подход. Это объясняется прежде всего тем, что здесь в основу геополитических конструкций были положены либеральные идеи, а не национал-социалистические, как в Германии.
    Крупнейшим представителем англо-американской школы геополитики по праву считается профессор географии Оксфордского университета Хэлфорд Джордж Маккиндер (1861 - 1947). 25 января 1904 года он прочел в Королевском географическом обществе доклад на тему "Географическая ось истории", в котором изложил картину мировой истории с геополитических позиций. Маккиндер полагал, что могущество государства зависит от прочности его положения на суше. "Кто контролирует сердце мира, тот владеет островом мира, кто командует на острове мира, тот командует миром", - таков был "основной закон геополитики", сформулированный Х.Маккиндером. Под "сердцем мира" - Хартлендом (heartland) он понимал центр Евразии (преимущественно это территория России), а "Мировой остров", по его мнению, включает в себя три континента: Европу, Азию и Африку. Всемирная история, по Маккиндеру, представляет собой постоянную экспансию в Хартленд разных народов и государств. Однако и из самого "сердца мира" исходит опасность для морских держав (Великобритании и США). "...Скоро перед нашим взором явится мировая империя, - предостерегал Маккиндер. - Это может случиться, если Германия захочет присоединиться к России в качестве союзника".
    В отличие от англичанина Маккиндера, американский геополитик Никлас Спайкмен (1893 - 1943) был убежден в том, что ключом к мировому господству является не Хартленд, а "Римленд" (rim - обод, край) - прибрежная полоса континента, окраинная земля Евразии. "...Кто контролирует Римленд - господствует в Евразии, кто господствует в Евразии - контролирует судьбы мира", - вот альтернативный "основной закон геополитики" Спайкмена. "Римленд, - писал он, - должен рассматриваться как промежуточная зона между Хартлендом и морями, омывающими материк. Таким образом, Римленд представляет собой зону конфликтов между морскими и континентальными державами". Двойственная природа Римленда (суша - море) "обусловливает специфические проблемы его защиты", - отмечал Спайкмен в своей работе "География мира", вышедшей в 1944 году, уже после смерти автора.
    Главную геополитическую угрозу Соединенным Штатам Н.Спайкмен видел в объединении Римленда и Хартленда и создании громадной империи под властью либо гитлеровской Германии, либо сталинского Советского Союза, причем для американцев "русское государство от Урала до Северного моря ничем не более предпочтительно немецкому государству от Северного моря до Урала". Однако, в принципе, СССР - союзник США во Второй мировой войне - в послевоенный период сможет "играть решающую роль в сохранении мира, если только он не предпримет попытку установить свою гегемонию над Римлендом".
    История свидетельствует, что именно концепция Спайкмена легла в основу внешней политики Соединенных Штатов в период "холодной войны"; идеологическую (антикоммунистическую) составляющую этой политики не следует ни приуменьшать, ни преувеличивать. К примеру, вторжение Советского Союза в Афганистан было вызовом Америке, ибо воспринималось ею и как установление прокоммунистического режима в неприсоединившейся стране, и как посягательство на Римленд.
    В 90-х годах, после развала СССР, на "постсоветском пространстве" начался настоящий бум геополитики. Снижение статуса России - превращение ее из глобальной державы в региональную - многими было воспринято как национальная трагедия, геополитическая катастрофа. Ситуация в стране преподносилась оппозицией как аналог того "национального унижения", которое пережила и Веймарская Германия. Отсюда и этот интерес к творчеству немецких геополитиков, и проникновение специфической терминологии в масс-медиа, официальные документы, речи государственных деятелей; появление целого сонма доморощенных "специалистов", учебников по хитрой науке. Даже по интернету гуляет геополитическая шутка: "Велика Евразия, а отступать некуда, позади - Хартленд!"
    Не в последнюю очередь такой "расцвет" связан с тем, что русская школа геополитики также имеет свою традицию. В ХIХ веке Д.А.Милютин (более двадцати лет бывший военным министром) написал труд по военной географии и военной статистике, в котором были заложены некоторые геополитические идеи. Военным географом был и генерал-лейтенант русской армии (впоследствии - "военспец") А.Е.Снесарев - его считают уже "чистым" геополитиком. Основателем "евразийства" в русской геополитике является П.Н.Савицкий (1895 - 1968) - экономист, географ и социолог, ученик В.И.Вернадского и П.Б.Струве. Савицкий рассматривал Россию как самостоятельное цивилизационное образование, особую историческую и геополитическую реальность - "Евразию". Одновременно с Хаусхофером, и независимо от него, он пришел к выводу об экономической самостоятельности "Большого евразийского пространства".
    Оригинальную географическую теорию социального прогресса разработал известный русский ученый и путешественник Лев Ильич Мечников (1838 - 1888), брат выдающегося биолога И.И.Мечникова. В своем труде "Цивилизация и великие исторические реки" он выделил три исторические эпохи: речную, морскую и океаническую. Первые цивилизации появились на берегах рек - Нила, Тигра, Евфрата, Инда и Ганга. Следующая эпоха - возникновение цивилизаций вокруг Средиземного моря. Наконец, с открытия Америки берет начало всемирная - океаническая эпоха, венец развития.
    Новомодной наукой стали баловаться многие политические деятели постсоветской России. Так, Г.Зюганов в своей книге "Держава" (1994) доступным языком, хотя и несколько многословно, излагает "дуальный геополитический код": "На протяжении всей истории человечества, - пишет он, - в основе государственного строительства лежат два альтернативных, непрерывно соперничающих подхода к освоению земной поверхности. Они могут быть обозначены как подход "континентальный", сухопутно-экспансионистский, характерный для материковых государств, и подход "морской", основывающий экономическое процветание и государственную мощь метрополии на эксплуатации заморских территорий, что делает принципиально важным господство на водных коммуникациях". Об этом же лидер компартии повествует и в других своих произведениях: "География победы. Основы российской геополитики" и "Уроки жизни" (обе - 1997 г.). При этом Зюганов сравнивает геополитику с... кибернетикой - как по ее роли в управлении обществом, так и по драматичной судьбе, постигшей обе эти науки в Советском Союзе. Хорошо известно неравнодушие к геополитическим штудиям и риторике лидера ЛДПР В.Жириновского (см. его книгу "Геополитика и русский вопрос", 1998).
    Неудивительно, что в прогнозах и рекомендациях, адресованных тем, кто действительно определяет внешнюю и внутреннюю политику современной России, недостатка нет. Для "новых евразийцев", видящих главную опасность, грозящую стране, в "атлантизме", путь к ее возрождению и процветанию лежит либо через автаркию (самоизоляция и опора на собственные силы), призванную противостоять тлетворному влиянию Запада, либо через создание достойного противовеса этому самому Западу в лице блока евразийских держав: России, Китая, Индии и Ирана (отсюда - настойчивые призывы Жириновского содействовать воссозданию Великой Персии).
    Геополитические писатели иного толка предостерегают, что, дистанцируясь от Запада, Россия рискует превратиться в младшего партнера уверенно модернизирующегося Китая, а в худшем случае - и вовсе утратить свой суверенитет под мощным демографическим прессом юго-восточного соседа. Переход же контроля над Хартлендом от слабой России к сильному Китаю, занимающему значительную часть евразийского Римленда, - не в интересах и Соединенных Штатов. Поэтому в идеале следует принудить к защите России... блок НАТО. Имеются конкретные предложения, как экономически заинтересовать Запад в этом святом деле. Уже составлен грандиозный проект "Русский транзит": строительство 12-полосного трансконтинентального автобана через всю Россию для транспортировки грузов из Европы в Японию и обратно.
    Наконец, вырисовывается и совсем уж безрадостная перспектива превращения России в поле столкновения трех цивилизаций: западной (с ее финансово-экономической экспансией), мусульманской (религиозное проникновение которой может привести к исламизации страны) и китайской (уже упоминавшееся этнодемографическое давление и - в перспективе - порабощение белой расы желтой).
    Нетрудно догадаться, что в столь богатом "концертном репертуаре" обязательно найдется место для одной старой и далеко не благозвучной песни. В начале марта 2004 года в Балтийском государственном техническом университете (Санкт-Петербург) прошла научная конференция "Геополитическая доктрина России: реалии и проблемы выбора", организованная Академией геополитических проблем (АГП). На ее пленарном заседании с основным докладом - "Геополитическое противоборство: место и роль России" - выступил первый вице-президент АГП, генерал-полковник Л.Ивашов. Он обратил внимание слушателей на то, что активными участниками глобального геополитического противоборства являются ныне "глобальные теневые финансовые структуры, объединенные идеологией мирового господства (сионизм, масонство, "мировое правительство")". Затем на трибуну поднялся еще один ведущий докладчик - вице-президент АГП полковник В.Петров. Хотя тема его доклада была весьма деликатной - "Национальная стратегия России", - полковник был прям и прост. "Для воссоздания России, - заявил он, - ее государственная идеология должна быть православной. Пусть даже не много людей разделяют православное понимание призвания России. Главное - чтобы это понимание было истинным. Все другие идеологические варианты будут развиваться "по закону смерти". Обогатив теорию новым "законом", г-н Петров прусским шагом тронулся дальше, слегка прихрамывая в красноречии, и выдвинул четкие требования: "Необходимо отказаться от преднамеренно внедренного в политическое сознание ложного понятия "равноправие народов"... Исторически преемственные механизмы трудовой народной демократии должны обеспечить, чтобы русская национальная культура составляла не менее 85 процентов в составе общегосударственной во всех ее проявлениях". Несмотря на то, что, по собственным словам полковника, немногие "разделяют православное понимание призвания России", он авторитетно констатировал, что "для большинства населения" страны "оскорбительно уравнивание православия с верованиями, не признающими Христа, и кощунственно считать "традиционной" религию иудаизм, традиционно борющуюся против христианства и готовящую пришествие антихриста".
    Подобные "научные" откровения заставляют серьезных политологов, социологов и философов говорить об опасности возникновения в России "идеологии геополитизма". Так, М.Ильин пишет о возможности зарождения в стране из "геополитических мечтаний" и "геополитической мистики" нового "единственно верного учения", а еще один автор прямо называет геополитику "идеологией восстановления великодержавного статуса" России.
    Пока на просторах Евразии зачитываются Хаусхофером и Шмиттом, развивают их идеи в диссертациях и на научных конференциях и пытаются осознать новые реальности, по ту сторону Атлантики озабочены другими проблемами: как использовать исключительное американское могущество во благо самим США и не во вред остальному миру? Роль Соединенных Штатов в жизни мирового сообщества стала столь велика, что впору задуматься о международном голосовании на выборах американского президента. За гражданами США следует, видимо, оставить лишь исключительное право выдвижения кандидатов в президенты, а уж выбирать - всемирным тайным голосованием. Подумать только, как много проблем - реальных и надуманных - решатся тогда сами собой! На самом же деле, американским политикам (в том числе и гео-) сейчас не до шуток. Как говорил Макс Вебер, ответственность перед будущим "тяготеет прежде всего над победителем".
    Генри Киссинджер в своей книге "Дипломатия" (1994), демонстрируя приверженность взглядам Н.Спайкмена, подчеркивает: "Геополитически Америка представляет собой остров между берегами гигантской Евразии, чьи ресурсы и население в огромной степени превосходят имеющиеся в Соединенных Штатах. Господство какой-либо одной державы над любым из составляющих Евразию континентов - Европой или Азией - все еще остается критерием стратегической опасности для Америки".
    Збигнев Бжезинский считает Евразию "главным геополитическим призом" для Америки. Геостратегию, то есть стратегическое управление геополитическими интересами, бывший помощник президента Картера по национальной безопасности сравнивает с шахматами. Евразия - это своего рода шахматная доска, на которой продолжается борьба за глобальное господство (см. его книгу "Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы", 1997). Стоит ли, однако, преувеличивать "масштабы американской глобальной гегемонии", которые, по оценке Бжезинского, "велики, но неглубоки и сдерживаются как внутренними, так и внешними ограничениями"? Соединенные Штаты, успокаивает он, слишком демократичны дома, чтобы быть диктатором за границей. Уверенность в собственной силе не устраняет традиционной тревоги американцев за безопасность своей страны. "Окончательная цель американской политики должна быть доброй и высокой: создать действительно готовое к сотрудничеству мировое сообщество в соответствии с долговременными тенденциями и фундаментальными интересами человечества, - провозглашает Бжезинский. - Однако в то же время жизненно важно, чтобы на политической арене не возник соперник, способный господствовать в Евразии и, следовательно, бросающий вызов Америке".
    В том же смысле Сэмюэл Хантингтон в одной из своих статей в начале 90-х годов убеждал читателей: "В мире, где не будет главенства Соединенных Штатов, будет больше насилия и беспорядка и меньше демократии и экономического роста... Постоянное международное главенство Соединенных Штатов является самым важным для благосостояния и безопасности американцев и для будущего свободы, демократии, открытой экономики и международного порядка на Земле".
    По-видимому, все это было бы очень правильно и хорошо, если бы, во-первых, все готовы были подписаться под подобными декларациями, а, во-вторых, если бы статус-кво (то есть "постоянное международное главенство" США) существовал вечно. Дело, однако, в том, что даже в самих Соединенных Штатах есть весьма влиятельные скептики, подвергающие сомнению светлое будущее Америки и всей западной цивилизации. Например, Патрик Бьюкенен, бывший советник президентов Никсона и Рейгана, уверен в том, что могущество США достигло своего пика, а дальше история этой страны пойдет по нисходящей, и к 2050 году Соединенные Штаты превратятся в третьеразрядную державу. В своей книге "Смерть Запада" Бьюкенен утверждает, что дехристианизация, мультикультурализм и политкорректность привели к потере западной цивилизацией присущей ей прежде "пассионарности". "Среди наших сограждан, - тревожится П.Бьюкенен, - крепнет ощущение, что страна распадается на этнические группы". Таким образом, главной причиной предстоящего упадка выступает демографический фактор.
    К середине нынешнего века, предостерегает Бьюкенен, белое население Европы, а также японцы значительно сократятся в численности и исчезнут под натиском выходцев из исламских стран и Китая. Соответствующим образом изменится и геополитическая картина мира.
    Похожих взглядов придерживается и Фрэнсис Фукуяма, сменивший свой оптимистический пафос (статья "Конец истории?", 1989) на пессимизм ("Великий разрыв", 1999). Фукуяма диагностирует серьезную болезнь, поразившую Запад. Ее симптомы: социальная разобщенность людей, депопуляция, высокий уровень преступности и, главное, - кризис семьи. В конце концов, заключает Фукуяма, из-за этого США утратят свои геополитические позиции в мире.
    Подходит ли геополитике ее уподобление кибернетике, или более уместно другое сравнение, уже отпущенное в российской печати, - "лысенковщина"? Однозначно ответить на этот вопрос невозможно, каждый случай требует отдельного рассмотрения. Кто-то из политологов склонен видеть в "классической" геополитике (Маккиндер, Хаусхофер, Спайкмен) вчерашний день географического детерминизма. На смену геополитике с ее "государственным эгоизмом" и ставкой на войну как на одну из форм политической борьбы между государствами, полагают они, идет "геостратегия", предусматривающая региональное и глобальное сотрудничество, базирующееся на общих экономических, политических и духовных ценностях. Ряд авторов предлагает относиться к геополитике как к комплексной дисциплине о современной многоуровневой глобальной политике. Тем самым геополитика становится синонимом "мировой политики" и отождествляется с глобалистикой, "геополитикой без географии". Остаются и приверженцы "классической" традиции.
    Думается, заслуживает внимания высказанная российским политологом В.Цымбурским мысль о том, что "политическая наука имеет право отнестись к построениям геополитики как к особой технике образного моделирования мировых и региональных тенденций, которую политолог может использовать в своих целях". Добавим к этому, что "построения геополитики" могут использовать в своих целях и те, кто обладает реальной властью. Как бы потом опять не пришлось разбираться, кто понесет моральную ответственность, а кто - юридическую. Впрочем, к науке это уже не имеет непосредственного отношения. Даже к геополитике.