То мерещится прибыль, То маячит награда. Путеводные рыбы. Сухопутные гады. Бог! В кого воплотиться, Свою душу доверить? Мимолётные птицы. Мимоходные звери. Это повод и стимул Бить всегда мимо цели. Из какой вы купели? Да из лесу вестимо. Весть, конечно, благая, Но в звериные уши Бог, как ватку, влагает Наши нежные души. Если сыграно в ящик, Кем воскреснуть - талибом? Нет уж… Пусть звероящер. Птица. Ракушка. Рыба. Это тонкое дело: Выбрать облик без жала, Чтобы новое тело Впредь душе не мешало. СИРЕНЬ В БОТАНИЧЕСКОМ САДУ Поверим искренней заре, Туда шаги свои нацелим, Где над обрывом, отсырев, Сиреневый мерцает терем. Пир ритуала. Духота Угрозы. Ангельское пенье. Клюка колдуньи и фата Невесты на его ступенях. Издерган занавес дождя, И город, изнуренный, слышит: Лиловой ревностью душа Куста сиреневого дышит. Нахохлена в тени холма, Махрова и черна, как хунта. А там метели бахрома В снегах похоронила хутор. Купальщиц утренний испуг, Небес свинцовое предгрозье. Застенчивый колеблет звук Свеченье электронной грозди. Мы слышим сбивчивую речь, Глотаем лепесток на счастье. Бетонным монстрам не сберечь Нас от сиреневой напасти. СТВОРКИ МОЛЛЮСКА Кромкой волны обозначена линия фронта, Линия жизни - вернее и без аллегорий. Серое море до самого горизонта. Серое небо до самого серого моря. Хмур и обветрен стою на заросшем пригорке. (Только ли волны штурмуют его оголтело?) Будто моллюска огромного тусклые створки Вдруг приоткрылись. И я разглядел его тело. Праведный Боже, спасибо за это виденье, Это похлеще фантазий умельцев заплечных. Все преходяще - инструкция, слава и деньги, Взлет и паденье. Но это видение вечно. Грубо, но искренне рукопожатье мужское, Берег песчаный всклокочен, и лес неотесан. "Юра", - зовут по-литовски пространство морское, Слышу в простуженном выдохе: "свиделись, тезка". Хватит ли сил и отваги на выдох ответный, Смысл ведь неясен. И путь до сих пор не осознан. Шагу не сделаю - не заслонила б от ветра Позеленевшая медь неприкаянных сосен. * * * Ручей родниковый ко мне не питает доверья, Я взгляд равнодушный "павлиньего глаза" ловлю. Не любят меня ни цветы, ни кусты, ни деревья. А я их люблю. Преследует запах меня помидорной рассады, Хоть я не преследую даже древесную тлю. Не любят меня ни букашки, ни рыбы, ни гады. А я их люблю. Торопят меня ежедневно прожилки тропинок, А я и мгновение краткое не тороплю. Ни камень не любит меня, ни подзол, ни суглинок. А я их люблю. Тыняюсь по свету с любовью своей безответной И чушь несусветную в горьком восторге мелю. Не любят меня ни светила, ни волны, ни ветры. Но я их люблю. ПОД ЗНАКОМ ВОПРОСА У эскимосов в их немногословном словаре сиротливо мерцают сто синонимов таинства "снег". У арабов на морщинистой коже старинной речи, высушенной безжалостными ветрами пустынь, явственно проступают восемьсот синонимов вопля "верблюд". В разветвленной кроне древнего дерева иврит мерно покачиваются среди молодых побегов современных технических терминов тридцать синонимов слова "вопрос". Сколько помним себя, корчимся, подвешенные за ребро на крюке вопроса. Ибо мы рождены под Знаком Вопроса. Нет в Зодиаке такого знака. Но Зодиак - только видимая часть Неба.
Объявления: