Левая оппозиция
Угрозы физически устранить Гитлера появились сразу после перехода власти к нацистам. Популярность Гитлера в немецком народе была велика, но отнюдь не единодушна. Почти каждую неделю в полицию поступали сведения о готовящемся покушении на нового канцлера. Только с марта по декабрь 1933 года минимум десять случаев представляли, по мнению гестапо, опасность для главы правительства. Хотя суды были послушны властям, иногда случались и неожиданности. Корабельный плотник из Кенигсберга Курт Луттер, готовивший со своими единомышленниками в марте 1933-го взрыв на одном из предвыборных митингов, где должен был выступить диктатор, был оправдан за недостаточностью улик. Этот случай стал, конечно, исключением из правил. За полгода, с января по июль 1933-го, в лагеря и тюрьмы было брошено 26 тысяч инакомыслящих, в основном, социалистов и коммунистов, сотни политических противников режима были казнены. Часто подозрения было достаточно, чтобы осудить человека.
Но и в этих условиях левая оппозиция не прекращала сопротивления. Руководители левых не призывали к восстанию, делая ставку на агитацию, разъяснение и убеждения. "Пропаганда как оружие" - один из лозунгов немецких коммунистов тех лет.
В ноябре 1938 года по Германии распространялись листовки с протестами против первого всегерманского еврейского погрома, названного впоследствии "Хрустальной ночью". В течение всех двенадцати лет гитлеровского правления полиция искала авторов антигитлеровских надписей и плакатов на стенах домов. На заводах и фабриках не прекращались отдельные стачки и митинги. Власти с подозрением относились к политической активности рабочих. Во время войны гестапо зафиксировало более пяти тысяч случаев такого "предательства рабочих" на заводах Круппа.
Профсоюзы в Германии были разогнаны нацистами уже 2 мая 1933 года. Спустя восемь дней был организован Немецкий рабочий фронт (НРФ), своеобразная "школа национал-социализма" для миллионов немцев - рабочих, служащих, ремесленников и предпринимателей. На первых и единственных выборах в руководящие органы НРФ кандидаты, предложенные нацистами, были с треском провалены. На предвыборных собраниях рабочие демонстративно не поднимали рук в гитлеровском приветствии. На основании донесений и рапортов служб безопасности известный историк Ян Кершоу пришел к выводу, что большинство рабочих в Третьем рейхе сохранили враждебное отношение к нацистам.
Со стороны левых устранить диктатора пытались лишь одиночки. В 30-х годах были предприняты четыре серьезные попытки убить Гитлера, в двух случаях покушавшимися были евреи.
9 ноября 39-го бывший коммунист Георг Эльзер взорвал самодельную бомбу в знаменитой мюнхенской пивной, где Гитлер выступал по случаю годовщины "пивного путча" в 23-м году. Во время взрыва погибло восемь нацистов, более шестидесяти человек были ранены. Но цель покушения не была достигнута: Гитлер закончил выступление раньше обычного и уехал за несколько минут до взрыва. Покушение добавило Гитлеру популярности. Во всех газетах и на многочисленных митингах люди клялись в верности фюреру и проклинали врагов. С середины 30-х левые уже не представляли серьезной опасности для Гитлера: многие социалистические и коммунистические лидеры были убиты, оставшиеся в Германии сидели в лагерях и тюрьмах. Сохранившиеся группы сопротивления были разрознены и малочисленны.
Опасность справа
После так называемого "путча Рема" летом 1934 года, когда по приказу Гитлера были уничтожены его слишком рьяные соратники, опасность фюреру стала грозить, прежде всего, со стороны сторонников "Черного фронта" Отто Штрассера. Эта организация была создана в августе 1931 года и объединяла крайне правых и крайне левых национал-революционеров, недовольных излишне либеральным, по их мнению, экономическим курсом Гитлера. Уже в феврале 1933 года, сразу после прихода фюрера к власти, "Черный фронт" был запрещен, а Отто Штрассер бежал в Прагу.
Одной из заметных акций "Черного фронта" стала попытка покушения на Гитлера в 1936 году. Штрассер уговорил Гельмута Гирша, еврейского студента, эмигрировавшего в Прагу из Штутгарта, вернуться и попытаться убить кого-то из нацистских руководителей. Гирш хотел отомстить за набиравшее обороты преследование немецких евреев. Кроме Гитлера, он хотел рассчитаться с Юлиусом Штрайхером, оголтелым антисемитом, редактором печально знаменитой газеты "Штюрмер". Взрыв должен был состояться в Нюрнберге, во время очередного партийного съезда. Но Гирш даже не успел получить взрывчатку - он был выдан одним из участников заговора. Суд приговорил его к смерти, казнь состоялась 4 июля 1937 года в берлинской тюрьме Плётцензее, где окончилась жизнь многих борцов с гитлеровским режимом.
"Черный фронт" пытался и в следующие годы организовать покушения на Гитлера, но дальше планов дело не пошло. Более решительным оказался антикоммунистически настроенный студент-теолог из Лозанны Морис Баво, не связанный ни с какими оппозиционными организациями. Он задумал застрелить Гитлера, но не очень ясно представлял, как это сделать. Сначала Баво хотел убить фюрера в Мюнхене 9 ноября 38-го. Но незадачливый студент не смог пройти полицейские заслоны и добраться до места, где должен был выступить диктатор по случаю пятнадцатой годовщины "пивного путча". На следующий день студент решил пробраться в резиденцию Гитлера в Оберзальцбурге. Он сообщил на входе, что должен передать фюреру письмо, но охрана заподозрила неладное и арестовала его. Он был казнен в мае 41-го.
Армейская оппозиция до войны
Гитлер сделал германские вооруженные силы послушным инструментом достижения своих целей. Во время присяги каждый солдат и офицер клялся перед Богом отдать жизнь за фюрера. Но диктатору этого было мало. В 1938 году он назначил себя Верховным главнокомандующим вермахта, а с 1 января 42-го еще и командующим сухопутными силами.
Не все военные были безропотно послушны, некоторые видели, куда ведет Германию агрессивный курс фюрера. Они понимали, что мировая война, к которой последовательно и неуклонно вел Гитлер, окажется катастрофой прежде всего для самих немцев.
Вокруг бывшего обер-бургомистра Лейпцига Гёрделера сложился небольшой кружок генералов и высших офицеров, мечтавших о другой судьбе для своей родины. Карл Гёрделер был крупным юристом и политиком, занимал высокие государственные посты и до, и после прихода Гитлера к власти, но в середине 30-х изменил свои взгляды и перешел в оппозицию. В апреле 1937 года он подал в отставку с поста обер-бургомистра. Поводом для ухода стал такой случай: в ночь с 9 на 10 ноября 36-го, когда обер-бургомистр был в Финляндии по служебным делам, в Лейпциге снесли памятник Мендельсону-Бартольди перед знаменитым концертным залом "Гевандхаус". Композитор Мендельсон-Бартольди с 1835 года до конца жизни был здесь дирижером и руководителем оркестра, принесшего залу мировую славу. Памятник снесли по указанию заместителя бургомистра, который занимал высокое положение в нацистской иерархии. Все усилия Гёрделера вернуть памятник на место оказались тщетными.
Заметной фигурой кружка Гёрделера стал начальник Генерального штаба Людвиг Бек. Он считал, что планы Гитлера силой присоединить к Германии чешские Судеты неминуемо приведут к войне. Генерал Бек пытался найти поддержку у правительства Великобритании, посылал туда своих эмиссаров, по его просьбе ездил в Лондон и сам Карл Гёрделер. Но британское правительство не пошло на контакт с заговорщиками, а сделало ставку на "умиротворение" фюрера. В сентябре 1938 года премьер-министр Англии Чемберлен посетил Гитлера в Оберзальцбурге и попытался "мирно" решить судетский кризис. Гитлер не шел на уступки. "Это мое последнее требование к Европе, - говорил он в том же месяце во время выступления в берлинском Дворце спорта, - но от этого требования я не отступлюсь".
Людвиг Бек ушел в отставку с поста начальника Генерального штаба в августе 38-го в чине генерал-полковника. Чтобы не дать втянуть Германию в безнадежную войну, он планировал насильственное отстранение Гитлера от власти и готовил для этого специальную штурмовую группу из преданных ему офицеров. К Беку присоединился командующий войсками берлинского округа генерал-майор (с 1940 года генерал-фельдмаршал) Эрвин фон Вицлебен, пользовавшийся большим уважением у военных. В состав штурмовой группы входили офицеры военной разведки (абвера) во главе с начальником штаба управления разведки за рубежом полковником Гансом Остером и майором Фридрихом Вильгельмом Гайнцем.
В те годы Бек и Вицлебен не собирались убивать Гитлера, их задача ограничивалась отстранением его от власти. Но они не знали, что в штурмовой группе зрел свой внутренний заговор: Остер и Гайнц собирались застрелить фюрера во время захвата. Они были убеждены, что только смерть диктатора может обеспечить успех дела.
У заговорщиков все было готово, ждали лишь последнего сигнала. Им должен был стать приказ Гитлера начать войну за Судеты. Но приказа не последовало: Англия и Франция уступили требованиям агрессора и 29 сентября 1938 г. в Мюнхене подписали позорный договор с Германией и Италией. Судеты были отданы, война была отложена, покушение не состоялось.
Армейская оппозиция во время войны
Мюнхенский договор развязал руки диктатору: 1 сентября 1939 года немецкие войска напали на Польшу. Через два дня Англия, Франция, Австралия и Новая Зеландия объявили Германии войну.
Члены кружка Гёльдерера, среди которых следует упомянуть и нового начальника Генерального штаба Гальдера, сменившего на этом посту генерал-полковника Бека, не оставляли попыток прекратить войну, которую они считали катастрофой для Германии. Подготовить взрыв, который уничтожит Гитлера, поручили советнику министерства иностранных дел Эриху Кордту. Однако после ноябрьского покушения в мюнхенской пивной Георга Эльзера службы безопасности стали подозрительны, и раздобыть необходимую взрывчатку вовремя заговорщикам не удалось. Сопротивление военных на время затихло.
Гитлер не собирался ограничиться Польшей. Следующим шагом должен был стать захват Западной Европы. Сделать это в том же 39-м помешала плохая осенняя погода. Фюрер перенес начало вторжения в Данию и Норвегию на весну следующего года.
Ганс Остер и некоторые другие руководители абвера (в их числе и сам адмирал Вильгельм Канарис) пытались противостоять этим планам. За шесть дней до начала вторжения, 3 апреля 1940 года, полковник Остер встретился с военным атташе посольства Нидерландов в Берлине Якобусом Сасом и сообщил ему точную дату вторжения.
Майор Сас должен был передать предупреждение правительствам Норвегии, Дании и Великобритании, однако ограничился только датским правительством. Дания не могла оказать сопротивления превосходящим силам вермахта и попытка Ганса Остера осталась безуспешной.
К полковнику Остеру был близок другой руководитель отдела абвера Ганс фон Донаньи, попавший в гестапо в 1943 году и казненный в апреле 45-го в концлагере Заксенхаузен. Такая же судьба ждала и адмирала Канариса: он был арестован в 44-м и казнен в концлагере Флоссенбюрг в апреле 1945 года. Вместе с ним был расстрелян и Ганс Остер, схваченный на следующий день после покушения Штауффенберга в июле 44-го.
Военные действия на Западе развивались для Гитлера очень успешно: за шесть недель под немецкой оккупацией оказались Голландия, Бельгия, большая часть Франции. Победа "величайшего полководца всех времен", как называла фюрера геббельсовская пропаганда, обернулась поражением для немецкого Сопротивления: мало у кого поднялась бы рука убить победителя. Народ не понял и не поддержал бы заговорщиков.
Только непримиримые противники нацистского режима, такие как, например, Геннинг фон Тресков, не прекращали попыток освободить Германию от диктатора. Скептически относясь к идеалам Веймарской республики, Тресков приветствовал в 1933 году переход власти к нацистам, но уже после "путча Рема" изменил свои взгляды и стал последовательным противником фюрера. После "Хрустальной ночи" он почувствовал, что не может больше служить нацистам. В ноябре 1938 года он пришел к Эрвину фон Вицлебену с просьбой об отставке, но генерал уговорил его остаться в армии: для готовящегося государственного переворота были нужны такие люди. Еще до начала войны фон Тресков говорил своему племяннику Шлабрендорфу, что только смерть Гитлера может спасти Германию.
На Восточном фронте полковник Тресков планировал несколько покушений на фюрера, но каждый раз они срывались. В марте 1943 года Гитлер посетил войска группы "Центр". В самолете, на котором диктатор возвращался из Смоленска в Берлин, Тресков установил бомбу, замаскированную под подарок, но взрыватель не сработал.
Через восемь дней коллега Трескова по штабу группы "Центр" полковник Рудольф фон Герсдорф попытался взорвать себя вместе с Гитлером на берлинской выставке трофейного вооружения. Фюрер должен был пробыть там час. Когда диктатор появился в арсенале, Герсдорф установил взрыватель на 20 минут, но уже через четверть часа Гитлер неожиданно уехал. С большим трудом полковнику удалось предотвратить взрыв.
Капитан Аксель фон дем Буше и лейтенант Эдвард фон Кляйст тоже были готовы пожертвовать собой. Независимо друг от друга они хотели убить Гитлера во время демонстрации новой армейской формы в начале 44-го. Но тот по каким-то причинам на этот показ "военных мод" не явился.
Ротмистр Эберхард фон Брайтенбух, ординарец генерал-фельдмаршала Буша, хотел застрелить диктатора 11 марта 1944 года в резиденции Бергхоф. Но в тот день на беседу фюрера с генерал-фельдмаршалом ординарца не допустили.
Последней надеждой военной оппозиции стал полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг, с весны 44-го планировавший вместе с небольшим кругом единомышленников покушение на Гитлера. Из всех заговорщиков только граф Штауффенберг имел возможность приблизиться к фюреру. Генерал-майор Геннинг фон Тресков и его подчиненный майор Иоахим Кун, военный инженер по образованию, подготовили для покушения самодельные заряды. 20 июля граф Штауффенберг и его ординарец старший лейтенант Вернер фон Гефтен прибыли в ставку "Волчье логово" с двумя взрывпакетами в чемоданах.
"Волчье логово"
Ставка Гитлера с июня 1941-го по ноябрь 1944-го располагалась в лесу Мауэрвальд недалеко от Растенбурга в Восточной Пруссии. Место называлось "Волчье логово". Отсюда фюрер руководил военными действиями, здесь обсуждал с узким кругом приближенных положение на фронтах, принимал государственных гостей.
"Логово" усиленно охранялось. Да и вся прилегающая территория была на особом положении: всего в километре отсюда находилась штаб-квартира Верховного командования сухопутных войск. Для приглашения в ставку нужна была рекомендация близкого к фюреру человека. Вызов на совещание полковника Клауса Шенка фон Штауффенберга завизировал сам генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, руководитель Верховного командования вермахта, главный советник Гитлера по военным вопросам.
Ранним утром 20 июля 1944 года граф фон Штауффенберг, начальник штаба сухопутных сил резерва, вылетел с берлинского аэродрома Рангсдорф в Растенбурге, чтобы убить Гитлера. Это была сорок вторая серьезная попытка покушения на фюрера...
"Настанет время, когда я спасу Германию"
Трудно было найти человека, менее подходящего по своим физическим данным для покушения на Гитлера, чем граф фон Штауффенберг. В апреле 43-го в Тунисе во время налета британской авиации он был тяжело контужен, потерял глаз и правую руку. На его левой руке оставалось только три пальца. Но выбора у заговорщиков не было. По состоянию здоровья полковник Штауффенберг был переведен с фронта в штаб сухопутных сил резерва. Решительности и мужества графу было не занимать - еще в 43-м он писал жене: "Настанет время, когда я спасу Германию".
Это время настало в июле 44-го. Откладывать покушение дальше было нельзя, положение Германии становилось критическим: с начала июня американцы и англичане высадились в Нормандии и открыли Второй фронт, советские войска двигались на запад уже по территории Польши, неминуемое поражение становилось очевидным.
У Штауффенберга были и раньше встречи с фюрером: полковника вызывали на доклад в резиденцию Бергхоф 6, 11 и 15 июля, однако тогда со взрывом решили повременить: на тех совещаниях не было Гиммлера и Геринга, а заговорщики хотели покончить с нацистской верхушкой одним ударом. Но время поджимало, и хотя 20 июля ближайших сподвижников Гитлера в "Волчьем логове" тоже не ожидалось, взрыв решили осуществить в этот день.
Перед отлетом в Растенбург Клаус фон Штауффенберг встретился со своим братом Бертольдом и сказал ему слова, которые тот записал в дневнике: "Кто найдет в себе мужество сделать это, войдет в историю как предатель, но если он откажется это сделать, то будет предателем перед своей совестью". Полковник словно предвидел судьбу людей своего круга.
В "Волчьем логове" Штауффенберг доложил о прибытии генерал-фельдмаршалу Кейтелю, а тот сообщил ему неприятную новость: из-за жары совещание состоится не в бункере, как планировалось, а на поверхности, в легком деревянном бараке. Взрыв в закрытом помещении был бы намного эффективнее, но времени изменить план уже не было: совещание должно было начаться через час, в половине первого.
Штауффенберг попросил разрешения сменить рубашку после дороги, и адъютант Кейтеля провел его в спальное помещение. Там полковник стал срочно готовить химические взрыватели. Левой рукой с тремя пальцами сделать это было не просто. Он успел настроить и положить в портфель только одно взрывное устройство, когда в комнату вернулся адъютант и велел торопиться. Вторая бомба осталась без взрывателя - вместо двух килограммов взрывчатки в распоряжении полковника остался только один. Взрыв должен был прогреметь через 15 минут.
Когда Кейтель и Штауффенберг вошли в барак, совещание уже началось. Присутствовало 23 человека, большинство располагалось за массивным дубовым столом. Полковнику досталось место справа от фюрера. Пока шел доклад о положении на Восточном фронте, Штауффенберг поставил портфель с бомбой на стол поближе к Гитлеру и за пять минут до взрыва вышел из помещения.
Многие люди, анализировавшие эту ситуацию спустя годы, упрекали фон Штауффенберга в том, что он не остался до конца в зале заседаний, а бежал, спасая свою жизнь. Эти упреки несправедливы - граф должен был поддержать следующие шаги заговорщиков, без него план государственного переворота был бы обречен изначально. Он был уверен, что диктатору не спастись, теперь было важно выбраться из "Волчьего логова" до того, как объявят тревогу.
Случай и на этот раз спас тирана. Одному из участников совещания портфель Штауффенберга закрывал карту, и он поставил его под стол. Между Гитлером и бомбой оказалась толстая дубовая ножка стола. В 12.42 мощный взрыв разнес барак в щепки. Взрывная волна бросила всех присутствующих на пол, многие были ранены, четыре человека убиты. Гитлер отделался легкой царапиной и порванными брюками.
Штауффенберг и Гефтен успели пройти проходную и видели взрыв уже за оградой ставки. Оба были уверены, что выполнили свою задачу. С этим убеждением они в 13.15 добрались до Растенбурга и вылетели в Берлин. Через два с половиной часа офицеры приземлились в аэропорту Рангсдорф, где их, несмотря на договоренность, никто не встречал. Полковник позвонил в штаб сухопутных войск на улице Бендлер и узнал, что ожидавшие там заговорщики еще ничего не предпринимали. Он сообщил начальнику общего отдела Фридриху Ольбрихту, что Гитлер мертв.
Только тогда Ольбрихт направился к генерал-полковнику Фридриху Фромму, чтобы подписать у него специальный план "Валькирия", предусмотренный для чрезвычайного положения. Командующий сухопутными силами резерва решил сам удостовериться в смерти фюрера и дозвонился в ставку. Узнав от генерал-фельдмаршала Кейтеля, что покушение не удалось, Фромм отказался участвовать в заговоре.
В это время в здание на улице Бендлер прибыли Штауффенберг и Гефтен. На часах было 16.30, с момента взрыва прошло почти четыре часа, а реализация плана "Валькирия" еще не началась. Все участники заговора были в нерешительности, и тогда граф Штауффенберг снова взял инициативу на себя.
План "Валькирия" провалился
Когда рассеялся дым после взрыва и выяснилось, что Гитлер не пострадал, в "Волчьем логове" стали выяснять, кто заложил бомбу. Шофер, отвозивший Штауффенберга и его ординарца на аэродром, заметил, что полковник выбросил в окно сверток, и доложил об этом службе безопасности. Сверток нашли, это оказался второй взрывпакет, который Штауффенбергу не удалось снабдить взрывателем. Гитлер теперь знал имя своего главного врага.
А в это время в штабе сухопутных войск на улице Бендлер события начали разворачиваться стремительно. Штауффенберг и Гефтен вместе с генерал-полковником Беком и другими заговорщиками пошли к Фромму и потребовали подписать план "Валькирия". Фромм, знавший уже про неудавшееся покушение, вновь отказался, тогда его арестовали и заперли в соседней комнате. Место командующего занял один из заговорщиков, генерал-полковник Гёпнер, уволенный Гитлером из армии в 1942 году за отказ выполнить приказ, который генерал считал неправильным.
Штауффенберг не отходил от телефона, убеждая командиров частей и соединений, что фюрер мертв, и призывая выполнять приказы нового руководства - генерал-полковника Бека и генерал-фельдмаршала Вицлебена. Соответствующие депеши были посланы и в войска за рубежом. В Вене и Праге тотчас приступили к выполнению плана "Валькирия". В Париже указание из Берлина восприняли особенно серьезно: там арестовали около 1200 эсэсовцев и сотрудников других служб безопасности.
Однако это был последний успех заговорщиков, слишком неуверенно и хаотично они действовали. Многое из того, что было запланировано, в спешке просто забылось. Не были взяты под контроль правительственные здания в Берлине, прежде всего министерство пропаганды, имперская канцелярия, главное управление имперской безопасности. Осталась незанятой радиостанция. Планировалось, что генерал Линдеман должен был зачитать по радио обращение восставших к немецкому народу. Но в суматохе, царившей в здании на улице Бендлер, никто не догадался передать ему условный сигнал начать передачу.
Многие войсковые командиры не торопились выполнять план "Валькирия", стараясь сначала связаться со ставкой Гитлера. Это удалось, например, командующему группой войск "B" во Франции генерал-фельдмаршалу Гансу Гюнтеру фон Клуге, который потребовал от своих подчиненных не подчиняться приказам из Берлина. Однако остановить начавшиеся аресты оказалось не просто, и задержанные эсэсовцы до глубокой ночи оставались в заключении.
Около шести вечера военный комендант Берлина Газе, получив телефонограмму Штауффенберга, вызвал к себе командира батальона охраны майора Ремера, сообщил ему о смерти фюрера и приказал держать батальон в боевой готовности. Случайно присутствовавший при разговоре партийный функционер убедил Ремера связаться с гауляйтером Берлина, министром пропаганды Геббельсом, и согласовать с ним полученный приказ. Йозефу Геббельсу удалось установить связь с Гитлером, и тот передал свой приказ: Ремер производится в полковники и ему поручается подавить мятеж любой ценой.
В восемь часов вечера батальон Ремера уже контролировал основные здания в центре Берлина. В 22.40 рота курсантов военной школы, вызванная заговорщиками для охраны штаба на улице Бендлер, была разоружена, и свежеиспеченный полковник во главе своего отряда ворвался в здание. Граф фон Штауффенберг успел позвонить в Париж и сообщить, что все кончено, попытка государственного переворота провалилась.
Через пять минут верные Гитлеру офицеры арестовали Клауса фон Штауффенберга, его брата Бертольда, Вернера фон Гефтена, Людвига фон Бека, Эриха Гёпнера и других заговорщиков. Освобожденный из-под ареста генерал-полковник Фромм сразу начал действовать: "Господа, - сказал он, - теперь я сделаю с вами то, что вы сегодня хотели сделать со мной".
Фромм объявил заседание военного суда и тут же приговорил пять человек к смерти. Осужденным было разрешено написать перед казнью короткую записку родственникам. Фромм сделал единственное исключение для генерал-полковника Бека - ему разрешили покончить жизнь самоубийством. Он два раза выстрелил себе в висок, но ни одна пуля не оказалась смертельной. Тогда фельдфебель из отряда Ремера своим выстрелом избавил генерала от дальнейших страданий. Четверых заговорщиков - генерала Ольбрихта, лейтенанта Гефтена, Клауса фон Штауффенберга и полковника Мерца фон Квирнхайма, начальника общего отдела штаба сухопутных войск, вывели по одному во двор штаба и расстреляли около кучи песка. Перед последним залпом Штауффенберг успел крикнуть: "Да здравствует святая Германия!" Расстрелянных тут же похоронили. Остальных арестованных передали в руки гестапо.
"Как скот на бойне..."
Сразу после взрыва поведение Гитлера было на удивление спокойным. Уже через час после покушения он встречал на вокзале Растенбурга Бенито Муссолини, главу недавно образованной фашистами на севере Италии республики Сало. Они вместе вернулись в "Волчье логово", где осмотрели все, что осталось от взорванного барака. Но когда оба диктатора сели за чай, Гитлера будто прорвало. С пеной на губах он кричал, что уничтожит не только заговорщиков, но и всех, кто был с ними связан, включая членов семей. Он жаждал не просто казни, но мучительных пыток, его враги должны "висеть на крюках, как скот на бойне".
Желание фюрера было законом: на следующий день после подавления мятежа Гиммлер создал специальную комиссию из 400 высших чинов СС для расследования "заговора 20 июля", и по всей Германии начались аресты, пытки, казни... Под пытками люди выдавали все новых участников, круг их ширился, кровь текла рекой. Всего по делу о покушении 20 июля были арестованы более семи тысяч человек, казнены около двухсот. Среди репрессированных противников режима были и участники уцелевших групп коммунистического Сопротивления.
Но прежде чем мстить живым, гитлеровцы решили свести счеты с мертвыми. По приказу рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера трупы казненных во дворе штаба на улице Бендлер были выкопаны, сожжены и пепел развеян по ветру.
Никто из участников заговора не готовил себе убежище на случай провала восстания. Мало кто из них пытался скрыться, да и тех почти всех выдали платные и добровольные осведомители. Так попал в руки гестапо Карл Гёрделер, уехавший из Лейпцига в маленький городок в Восточной Пруссии за два дня до взрыва в "Волчьем логове". За голову бывшего обер-бургомистра объявили награду в миллион рейхсмарок, 12 августа Гёрделера выдала знакомая.
Офицеры и генералы, участвовавшие в заговоре, были уверены, что суд офицерской чести приговорит их к расстрелу, и видели свой долг в том, чтобы умереть с достоинством. Они не представляли себе, какая участь их ждала. Президент "народного суда" Роланд Фрайзер сделал все, чтобы подсудимые во время процесса были унижены и опозорены. Казни совершались в специально оборудованном для этого помещении берлинской тюрьмы Плётцензее. Мучения подвешенных на огромных крюках жертв снимали на кинопленку, и фюрер часто наслаждался зрелищем кровавой мести.
Те, кто лучше знал нацистские методы следствия, старались не даться живыми в руки гестапо. Утром следующего после взрыва дня Геннинг фон Тресков, один из самых последовательных противников Гитлера, уехал вместе с майором Куном на Восточный фронт в свою 28-ю егерскую дивизию. Оставив Иоахима Куна в части, генерал Тресков ушел в ближайший лесок и застрелился. Куну удалось представить дело так, что у властей сначала не возникло подозрений о связи этого самоубийства с событиями 20 июля. Трескова похоронили в его имении в Вартенберге, и только через несколько дней опомнившиеся эсэсовцы выкопали и сожгли труп, а пепел развеяли.
Тогда майор Кун решил спасать свою жизнь: 27 июля он добровольно сдался в плен под Белостоком наступающим войскам Красной армии. Известный писатель, в то время офицер политуправления фронта Лев Копелев выдал Куну справку, что тот является пленным "особого значения". Переход Куна на сторону врага был замечен гитлеровскими властями: майор был заочно приговорен к смерти и за участие в заговоре 20 июля, и за измену. Но и в советском плену Куну пришлось хлебнуть горя. Несмотря на сотрудничество с советской военной контрразведкой, он был в 1951 году осужден на 25 лет лагерей. В общей сложности он отсидел 11 лет, в том числе пять из них в Александровском централе - каторжной тюрьме под Иркутском - и был передан властям ФРГ только в 1956 году.
Одиноким и больным стариком, избегавшим всяких контактов с соотечественниками, всеми забытый Кун умер в городке Бад-Боклет, неподалеку от Киссингена. Никто не считал его героем Сопротивления, в глазах немцев он был дважды предателем.
Благодаря Иоахиму Куну у историков оказались уникальные материалы о заговорах против Гитлера. В феврале 45-го, когда советские войска уже заняли Восточную Пруссию, Кун привел сотрудников СМЕРШа к тайнику в лесу Мауэрвальд, недалеко от бывшей ставки Гитлера. Нацистские спецслужбы не нашли тайник, хотя долго и тщательно его искали. В двух банках, стеклянной и жестяной, были спрятаны секретные документы, составленные офицерами группы Трескова, готовившими покушение на Гитлера еще в 43-м. Покушение тогда сорвалось, и Штауффенберг и Тресков приказали Куну спрятать заготовленные воззвания к народу и приказы о введении чрезвычайного положения в связи со смертью фюрера. Эти документы лежали в основе плана "Валькирия".
Предатели или герои?
В случае победы заговорщиков канцлером Германии должен был стать Карл Гёрделер, президентом - Людвиг Бек, на должность главнокомандующего вермахта выдвигали генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля, генералов Вицлебена или Ольбрихта. В подготовленном воззвании, с которым новые руководители Германии должны были обратиться к народу, говорилось: "Гитлер не был избран народом, он пришел к власти благодаря самым мерзким интригам. Мы стремимся прекратить насилие, кровавый террор, развязанный диктатором, спасти от бессмысленной гибели миллионы людей".
После путча 20 июля Гитлер еще девять месяцев был у власти. За это время погибло вдвое больше людей, чем за пять военных лет до покушения. Если бы заговор Штауффенберга и его товарищей был успешным, история Второй мировой войны была бы другой.
Даже под пытками никто из заговорщиков не раскаялся, все они действовали сознательно и убежденно. В предсмертной записке генерал-полковник Бек написал: "Долг мужчин, которые действительно любят отечество, отдать ему все свои силы. Даже если нам не удалось добиться цели, мы можем сказать, что долг выполнили".
Примерно то же поведал генерал Фридрих Ольбрихт своему приемному сыну накануне путча: "Не знаю, как потомки будут оценивать наш поступок, но знаю точно, что мы все действовали не ради своих личных интересов. В критической ситуации мы старались сделать все возможное, чтобы уберечь Германию от поражения".
Но в глазах многих немцев путчисты 20 июля даже и после войны долгое время считались предателями, что и предвидел Штауффенберг.
Граф Штауффенберг и его окружение не были последовательными сторонниками демократии и свободы. Штауффенберг не признавал левых партий. По многим пунктам программа заговорщиков была близкой к нацистской. В новое правительство должны были войти отдельные гитлеровские министры, например, Альберт Шпеер. Некоторые оппозиционеры даже предлагали заменить Гитлера Герингом или Гиммлером.
Политические взгляды офицерской элиты часто были удивительно наивны. Штауффенберг долгое время считал, что вермахт должен сначала выиграть войну и только потом обратить свое оружие против Гитлера. То, что это означало бы полное исчезновение европейского еврейства, графа не волновало. Только когда в конце 1943 года стало ясно, что война для немцев проиграна, он приступил к активным действиям.
Показательно отношение консервативной оппозиции к евреям. Отвергая геноцид, многие из них считали еврейский народ принадлежащим к другой расе и предлагали, как и нацисты, очистить Германию от евреев. Правда, в отличие от гитлеровского "окончательного решения еврейского вопроса", они предполагали сделать всех евреев гражданами нового государства. Рассматривались различные варианты: от Канады до Латинской Америки. Гёрделер предлагал Палестину. Немецкие евреи получили бы статус иностранцев, как французы или англичане.
Нерешительность и пассивность многих сообщников Штауффенберга объяснялась близостью их взглядов к позиции нацистов, отсутствием ясного понимания того, в какую бездну вверг Гитлер Германию и весь мир. Эта нерешительность и привела их в конечном итоге к поражению.
После того, как 8 сентября 44-го состоялся "народный суд" над Гёрделером, он начал в тюрьме писать "Меморандум приговоренного к смерти", своеобразное политическое завещание лидера консервативной оппозиции. Только в конце жизни бывший лейпцигский бургомистр осознал иллюзорность своих политических построений. Он впервые заговорил о "скотском убийстве миллиона евреев" и о трусости немецкого общества, не желавшего верить в происходящее. В тюремной камере накануне казни Карл Гёрделер написал слова, на которые мало кто из немцев мог тогда осмелиться: "Вероятно, Господь карает весь немецкий народ, даже невинных детей, за то, что мы позволили уничтожать евреев, не пошевелив пальцем в их защиту".
Участники антигитлеровской оппозиции не были ни идеальными героями, ни святыми. Они зачастую пребывали в плену господствовавших предрассудков и не верили в демократию. Но они восстали против зла в то время, когда большинство их соотечественников поддерживали преступный режим. Восстание провалилось, а самих заговорщиков ждала жуткая казнь. Свой меморандум Гёрделер закончил так: "Я прошу мир принять нашу мученическую судьбу как жертву за немецкий народ".
Когда-то генерал Тресков убеждал Штауффенберга: "Покушение надо осуществить любой ценой. Даже если мы не добьемся никакой практической пользы, оно оправдает немецкое Сопротивление перед миром и историей". Сегодня имена Трескова и Штауффенберга, присвоенные казармам бундесвера, напоминают молодым солдатам об одиноких героях, для которых верность совести стала выше присяги тирану. Нынешних немецких школьников учат, что 20 июля 1944 года дала первый росток будущая свободная и демократическая Германия. Значит, жертвы восставших против диктатуры зла были не напрасными.