Так оценил свой роман-документ сам автор в одном из писем к израильскому переводчику. И тут же уточнил: "...пока, по крайней мере" (письмо 14-е). Это "пока" длится и поныне – и неизвестно, кончится ли когда-нибудь...
"Бабьего Яра нет. По мнению некоторых <...> его и не было", – писал А.Анатолий (Кузнецов) в заключительной главе своей книги. Сегодня, лишь через 35 лет после того как она вышла в свет, многие в мире полагают, что и вся еврейская Катастрофа придумана или, по меньшей мере, сильно преувеличена.
Скажем прямо: подзабыта и сама уникальная книга о Яре – о ней не часто пишут, ее мало цитируют. А ведь с этим романом был связан один из самых громких литературно-политических скандалов столетия.
В 1965 году арестованному Юлию Даниэлю (герою предыдущего литературно-политического скандала) следователь поставил в пример Анатолия Кузнецова как благонамеренного соцреалиста. Именно в те дни бывший киевский пацан с Куреневки, живший с рождения, в том числе и во время войны, буквально на краю Бабьего Яра, писал свою Главную Книгу – свидетельство о самой массовой в истории казни, и о том, как в государстве, где произошла эта трагедия, властители, продолжая дело палачей, стремятся уничтожить любой след ее – даже пепел!
Публикуемые письма А.Анатолия (Кузнецова) к переводчику его романа на иврит Шломо Эвен-Шошану – это, по существу, авторский творческий дневник, хронологически точно совпадающий с периодом создания книги, а затем – с драматической историей ее издания. Правда не могла в не изуродованном цензурой виде появиться на родине писателя, и тогда он принял дерзкое решение: бежать за рубеж. Естественно, что первая, "советская", часть этих писем не содержит истинной картины того, как расправлялись с рукописью романа идеологические церберы советского режима, но внимательный и вдумчивый читатель оценит ту изобретательность, с какой автор писем усыплял бдительность советских перлюстраторов, прибегая к ухищрениям, какие не снились и Эзопу. Обратите, например, внимание на бодряческий тон "радостного" сообщения (в письме 3-м) о том, что скоро на месте массовых расстрелов евреев будут гонять в футбол! У пишущего сердце кровью обливалось, но ему так важно было, чтобы о безобразии и вандализме узнали в Израиле, что он не побоялся предстать перед своим корреспондентом в превратном виде: человеком эмоционально тупым. Любопытно: адресат признался, что и в самом деле принял это сообщение за "черствость автора". Недоразумение выяснилось лишь во время их личной встречи, уже когда Кузнецов жил в Лондоне.
Переписка русско-украинского писателя с еврейским литератором ценна уже тем, что представляет собой один из памятников взаимодействия культур. Ключевое значение имеет сама фигура израильского переводчика, выходца из высококультурной семьи еврейских интеллигентов. Его отец был учителем иврита в Минске, трое братьев Эвен-Шошан, репатриировавшись в начале – середине 20-х гг., сыграли видную роль в строительстве еврейского государства, его культуры, науки, общественной жизни: старший, Цви, стал видным деятелем рабочего движения Израиля; средний, Авраам, – выдающимся ученым-лексикографом, автором широко известных словарей иврита; младший, Шломо, – работником сельского хозяйства и неутомимым журналистом, исследователем, переводчиком на иврит с русского и идиша. В более чем десятилетнем союзе двух этих людей: русского писателя и еврейского переводчика, несущих своим народам правду о Катастрофе ХХ века, заключен очевидный оптимистический, гуманистический смысл.
Их переписка позволяет по-новому взглянуть на историю создания романа-документа о Бабьем Яре. Прежде всего, есть основания считать, что уже первое письмо Эвен-Шошана могло стать толчком к началу интенсивной работы Анатолия над его книгой – ведь до этого он двадцать лет не мог решиться на осуществление своего замысла. А уже во втором своем письме сообщает, что приступил к работе над романом. Столь "экзотичное" для советского человека явление, как неожиданное письмо из Израиля, вполне могло сыграть роль катализатора. Еврейская тема – одна из ведущих в книге, а в одном из писем (12-м) он отмечает, что многие сообщаемые им "сенсационные вещи" "особенно будут... интересны читателям-евреям". Надо еще учесть и то трепетное отношение к Святой Земле, какое он испытывал как христианин, – недаром (в письме 15-м) просил Шломо привезти ему в Лондон "маленький камушек... как кусочек земли Израильской". Но к народу еврейскому он был проникнут особым сочувствием – это сказалось, например, в отказе от гонорара за израильское издание его романа. Только к этому изданию написал он эксклюзивное предисловие... Мы узнаем из этих писем и о том, что в Израиле у него были и другие корреспонденты-литераторы и что он проявлял острый интерес к еврейской, израильской культуре – негодовал (см. письмо 18-е) по поводу замалчивания в СССР творчества Шолом-Алейхема, в письме 3-м высоко оценил певческое искусство Яффы Яркони.
Но, пожалуй, не менее важно, что в этом своеобразном эпистолярном дневнике раскрываются особенности характера его автора – человека необычайно отзывчивого на людскую боль, непреклонно решительного в отстаивании своей правоты, внимательного к друзьям, но и не боящегося спорить с ними... Интересно в этом отношении письмо 17-е, продолжающее страстный спор с другом об отношении к личности и делам Ленина.
Можно надеяться, что письма, которые сделал общедоступными адресат – Ш.Эвен-Шошан (кстати сказать, продолжающий в свои 94 года активную творческую работу по переводу шедевров русской поэзии на язык Израиля), будут интересны читателям и, в частности, исследователям истории литературы, культуры и политики. Не случайно они появились в журнале "22": именно на его страницах, в № 10 за 1980 г., вскоре после безвременной смерти писателя (он немного не дожил до 50 лет, скончавшись в своем лондонском доме от третьего инфаркта), были напечатаны (с предисловием С.Рубашовой, не раз упоминаемой в письмах) три неизвестных его рассказа. Нынешняя публикация, таким образом, – это очередное обращение журнала к творческому наследию честного писателя – верного друга нашего народа.
Примечания
1 Израильское издательство "А-кибуц а-меухад" (в транскрипции авторов, "Гакибуц Гамеухад") доверило Ш.Эвен-Шошану заручиться согласием четырех русских советских писателей на перевод их произведений для выпускаемого на иврите сборника "молодежной советской прозы". В числе адресатов писем был и Ан.Кузнецов как автор повести "Продолжение легенды".
2 Позднее, в эмиграции, автор повести принес свои извинения лионскому издательству, отказавшись от иска, инспирированного Союзом советских писателей под нажимом властей.
3 " Последняя глава " повести, озаглавленная "Начало следующей тетради. В дороге", не имеет прямого отношения к развитию сюжетной линии и представляет собой типичный соцреалистический "хэппи-энд".
4 Адресат писем – автор получившего широкую известность в Израиле перевода стихотворения Евг.Евтушенко "Бабий Яр". Перевод впервые увидел свет вскоре после опубликования оригинала. Он вышел как в газетных публикациях, так и (неоднократно) отдельной брошюрой с приложением биографии поэта, под заголовком: «"Бабий Яр": стихотворение и его автор».
5 Первая жена Анатолия Кузнецова Ирина Нифонтовна Марченко (1935-1995). Их сын Алексей – ныне журналист, живет и работает в Москве.
6 Песня Ури Асафа "Говори со мной цветами" исполнялась на Сопотском фестивале в Польше певицей Яффой Яркони, в ней имеются слова "ба-хореф, ба-хореф", то есть "зимой, зимой"...
7 "Звездный билет. Сборник повестей из молодой советской прозы". В переводах на иврит. Изд-во "А-кибуц а-меухад", Тель-Авив, 1964. Вошедшие в него произведения перевели: "Звездный билет" В.Аксенова – Ш.Эвен-Шошан, "Трали-вали" Ю.Казакова – Авраам Шленский, "Ухабы" В.Тендрякова и "Продолжение легенды" Ан.Кузнецова – Цви Арад. Автор послесловия к сборнику – А.Арэл.
8 Сильва Хайтина – неоднократно упоминаемый и в дальнейшем друг Ан.Кузнецова, – выйдя замуж за израильского дипломата Рубашова (родственника третьего президента Израиля З.Шазара), уехала с супругом в Израиль, где работала в русской редакции радио "Коль Исраэль", а затем, овдовев, переехала в Лондон, где встретилась с бежавшим из СССР Ан.Кузнецовым. Во втором замужестве – С.Эльдар. Под псевдонимом "Сильва Дарел" опубликовала (сперва в переводах на английский, немецкий, француский и др. языки, и лишь затем в русском оригинале) автобиографическую повесть "Воробей на снегу", которую когда-то в молодые годы пыталась написать в соавторстве с Кузнецовым. Живет в Лондоне.
9 Имеется в виду известная библейская притча о царе Соломоне, который, чтобы выяснить, какая из двух женщин действительная мать ребенка, постановил разрубить его надвое.
10 Речь идет о книге Мирьям Ялан Штекелис "Ветви", вышедшей в Израиле на русском языке.
11 В своей статье "Диалог на расстоянии" (израильский журнал "Офек", 1970) Ш.Эвен-Шошан, рассказывая о своей переписке с А.Кузнецовым, так прокомментировал это место его письма: "В середине августа 1967 г. газеты сообщили, что Кузнецов подвергся суровой критике (со стороны Егорова и др.) за то, что слишком много внимания уделил евреям, представил некоторых соотечественников пособниками немцев и т д. Ему повредила верность фактам, и я намекнул ему на это в письме". Не забудем, что как раз в это время после Шестидневной войны СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем, дав волю волне антисемитских настроений в стране.
12 Савва Бродский – московский художник, проиллюстрировавший публикацию "Бабьего Яра" в журнале "Юность". Эти иллюстрации были воспроизведены и в израильском издании романа.
13 О Мирьям Ялан Штекелис см. выше. "Рашель Марголим" – Рахиль Марголина, израильский литератор. Сотрудничала с радиостанцией "Коль Исраэль", переписывалась с К.И.Чуковским, которому, в частности, сообщила о находящемся в Израиле его портрете кисти И.Е.Репина. Перед отъездом в Израиль (1965) приятельницы Ан.Кузнецова Сильвы Хайтиной-Рубашовой Чуковский просил ее связаться с Р.Марголиной, чтобы разузнать подробности о портрете. По-видимому, Рахиль стала посылать Анатолию открытки и другие сувениры после того, как прочла его роман-документ. Жила в Иерусалиме, погибла возле своего дома в автокатастрофе.
14 Рассказ "Артист миманса", написанный автором по впечатлениям собственного опыта работы в мимическом ансамбле (мимансе) профессионального балета, продолжает классическую традицию русского реализма в изображении "маленького человека" и проникнут горячим сочувствием к герою, страдающему от хамства реальной советской жизни. Был принят в штыки официозной советской "партократической" критикой.
15 Перевод советского (сокращенного и искаженного цензурой) текста романа "Бабий Яр" вышел в Израиле двумя изданиями. Второй вариант отличался более скромным оформлением.
16 Яков Стеюк (настоящая фамилия – Штейн; в написанном по-немецки документе исправил Stein на Steiuk , чтобы выдавать себя на оккупированной территории за украинца) – еврей, один из организаторов и активных участников восстания заключенных концлагеря "Бабий Яр" 29 сентября 1943 г. Из 330 восставших спаслись 14 человек.
17 Дина Мироновна Проничева, Владимир Давыдов – реальные персонажи романа. Обоим случайно в разное время удалось бежать из Бабьего Яра. Еврейка Д.Проничева не была задета расстрельной пулей и ползком выбралась из-под тел убитых. Давыдов был доставлен в концлагерь "Бабий Яр" за то, что ПОХОЖ НА ЕВРЕЯ(!). Участник восстания 29.9.1943 г., успешно совершивший побег.
18 Фильм о Бабьем Яре по сценарию автора отснят не был. Кинофильм "Бабий Яр", выпущенный в 2001 г. киностудией им. А.Довженко с участием известных актеров Э.Быстрицкой и И.Васильева в главных ролях, кроме общности темы и названия, никакого отношения к роману-документу Ан.Кузнецова не имеет.
19 Это письмо – первое из девяти, написанных Ан.Кузнецовым Ш.Эвен-Шошану после бегства из СССР, – ответ на письмо и фотографию, отправленные ему переводчиком в Лондон. Псевдоним "А. Anatol " писатель взял себе в знак отказа от всех своих прошлых, "соцреалистических" произведений и как символ перехода к новой жизни, соответствующей принципам западной либеральной демократии. С течением времени транслитерацию своего нового литературного имени он изменил на " A . Anatoli ", а русские тексты стал подписывать "А.Анатолий".
20 Речь идет о направленном Ан.Кузнецову приглашении посетить Израиль. Оно так и осталось нереализованным. Сдружившиеся партнеры по переписке встретились в 1970 г. в Лондоне.
21 К "сенсационным" страницам полного текста романа-документа относятся, несомненно, прежде всего те, где показаны конвергентные черты тоталитаризма нацистского и коммунистического типов. Одной из этих черт, беспощадно высвеченных автором, был антисемитизм.
22 Имеется в виду Эван Мак-Нотон, заведовавший издательским агентством лондонской газеты "Дейли телеграф" (более подробные сведения см. в письме 14-м).
23 Автор ошибочно приписывал перевод своей повести "Продолжение легенды" на иврит Ш.Эвен-Шошану. На самом деле повесть перевел Цви Арад. (См. прим. 7)
24 Из романа "Бабий Яр": «Однажды мама решила учить меня английскому языку. Мы сидели за столом, когда вошел отец. Посмотрел, как я заучиваю "мазе", "фазе", говорит возмущенно матери: "Это что такое? Буржуйскому языку ребенка учишь? Прекратить!" И прекратили».
25 Израильская газета, выходившая в Тель-Авиве на русском языке вплоть до середины 1999 г.
26 Шломо Эвен-Шошан сотрудничал с издательством "А-кибуц а-меухад". В результате межиздательских переговоров его перевод вышел в издательстве "Ам Овед".
27 Дэвид Флойд – сотрудник газеты "Дейли телеграф", оказавший Ан.Кузнецову содействие в получении политического убежища в Великобритании.
28 Л.В.Финкельштейн (литературное имя – Л.Владимиров) – в прошлом советский журналист и писатель, года за три до эмиграции А.Кузнецова совершивший подобный шаг: остался в Лондоне во время служебной командировки. Автор мемуарно-публицистической книги "Россия без прикрас и умолчаний" (изд-во "Посев", 1967) и других произведений. Ближайший друг А.Кузнецова в период последнего, лондонского, десятилетия жизни Анатолия. Вместе с Д.Флойдом оказал содействие А.Кузнецову в получении политического убежища. Автор книги "Жизнь номер два" (журнал "Время и мы", № 144, 1999), в состав которой входит и очерк воспоминаний "Анатолий Кузнецов".
29 Из воспоминаний Л.Владимирова "Анатолий Кузнецов": "Роман был набран тремя шрифтами: текст, опубликованный в журнале "Юность", – обычным корпусом, цензурные изъятия – жирным, а добавления, которые Кузнецов, оказывается, сделал между публикацией и выездом из России, – в квадратных скобках". ("Жизнь номер два", журнал "Время и мы" № 144). Такой способ подачи материала позволил наглядно продемонстрировать читателю всю степень писательской несвободы в СССР и драконовскую цензурную политику советских властей. Читателю, однако, небесполезно помнить, что шрифтовое разнообразие в "докомпьютерные" времена, при господстве линотипного набора, значительно увеличивало издательские расходы.
30 Речь, по-видимому, идет об отмеченном в предыдущем примечании шрифтовом различении текстов: писатель в предисловии предупреждал, что читателю, знакомому с прежними изданиями, содержащими подцензурный вариант романа, перечитывать текст целиком не обязательно.
31 А.Кузнецов имеет в виду свою приятельницу Сильву Рубашову, перед тем лишь недавно переехавшую, после смерти мужа, из Израиля в Лондон.
32 Письмо отражает и продолжает идеологическую дискуссию, которую вели при встречах в Лондоне разочаровавшийся в коммунизме бывший член КПСС и его друг и переводчик – один из активистов киббуцного движения (социалистического по определению!).
33 Лейла Халид – известная террористка 60-х гг. ХХ века.
34 Бесцензурный вариант своего романа Ан.Кузнецов тайно и собственноручно микрофильмировал и нелегально вывез из СССР на фотопленках.
35 Для русского и всех переводных изданий окончательной редакции романа автор написал одно послесловие и лишь израильскому переводу предпослал эксклюзивное вступление, имеющее ряд существенных отличий.
36 Перевод на русский язык реплик жителей киевской окраины, выдавших немцам Д.М.Проничеву после того как она выползла из расстрельной ямы Бабьего Яра. В оригинале романа диалоги эпизода написаны по-украински. Выданной немцам беглянке удалось спастись.
37 "Соломоновым" писатель иронически называет в заключительной главе "Уничтожение пепла" решение советских властей уничтожить Бабий Яр и забыть о нем, чтобы навсегда покончить с разговорами" о национальном составе расстрелянных там жертв. По-видимому, ироническая коннотация фразеологизма "Соломоново решение", широко распространенная в русском языке, не типична для говорящих на иврите, потому и вызвала недоумение переводчика.
38 Имеется в виду сценка, воспроизведенная Кузнецовым в романе: там рассказано, будто вместе с евреями в Бабий Яр была отправлена группа стариков-караимов, которые шли на смерть с именем Иисуса Христа на устах. Хотя нацисты караимов евреями не считали, но расстрелять какую-то их группу, приняв за евреев, вполне могли. Сомнительно, однако, что, не исповедуя христианства, караимы вдохновлялись примером Иисуса. На эту несообразность, очевидно, и указал автору внимательный переводчик.
39 Склепы, подобные тем, о которых пишет и которые изображает Ан.Кузнецов (кстати, умелый рисовальщик), действительно сооружались иногда и на иудейских кладбищах Украины.
40 Марта – супруга Ш.Эвен-Шошана, вместе с которой он гостил в Лондоне и общался с Ан.Кузнецовым. В настоящее время вместе с мужем живет в киббуце Сде-Нахум (под Бейт-Шеаном, по дороге на Афулу).
41 За десять лет жизни в Лондоне Ан. Кузнецов лишь один раз выезжал на отдых за пределы страны (на Канарские острова).
42 Речь здесь о книге Л.Владимирова "Россия без прикрас и умолчаний", которую Ш.Эвен-Шошан прочел и собирался перевести на иврит.
43 Сестра Сильвы Хайтиной (Рубашовой-Эльдар) Дорита в настоящее время живет в Израиле.