Анатоли (Анатолий Кузнецов)

Впервые публикуемые (с некоторыми сокращениями) девятнадцать писем известного русского писателя Анатолия Васильевича Кузнецова (1929, Киев – 1979, Лондон) – лишь часть русскоязычного литературного архива старейшего израильского журналиста, писателя и переводчика Шломо Эвен-Шошана (р. 1910, Минск). Архив передан недавно владельцем на хранение в муниципалитет Афулы, вблизи которой (в киббуце Сде-Нахум) проживает этот патриарх художественного перевода с русского и идиша на иврит. Первые десять писем – из г. Тулы, где их автор поселился после окончания (в 1960 г.) Литературного института Союза писателей СССР. Остальные девять написаны в Лондоне, куда он выехал под видом "творческой командировки" (1969) якобы для написания "юбилейного" романа о Ленине (к столетию со дня рождения "вождя мирового пролетариата") и где немедленно попросил политического убежища у британских властей. Одной из побудительных причин бегства писателя из СССР была невозможность в советских условиях опубликовать мемуарный роман о Бабьем Яре без цензурных искажений и вычерков. Напомним, что автор романа, застигнутый войной в своем родном Киеве, живя в непосредственной близости от Яра, невольно стал одним из свидетелей уничтожения там в течение двух дней всего еврейского населения украинской столицы, а вслед за тем – ежедневных расстрелов других групп граждан вплоть до конца двухлетней гитлеровской оккупации. Замысел своего потрясающего воображение романа-документа он вынашивал потом более двадцати лет.

При подготовке писем к публикации опущены некоторые приложения к письмам и отдельные фрагменты, не имеющие принципиального значения. Редакционные купюры помечены точками в ломаных скобках. Оригиналы писем, как правило, написаны автором на машинке, и лишь третье и одиннадцатое письма – от руки. Каждое из писем скреплено собственноручной подписью автора, а в письме 17-м воспроизведены его рисунки, иллюстрирующие текст. Подчеркивания в тексте писем принадлежат их автору.

 

Письмо 1

[Из Тулы, от 15.7.1964]

Многоуважаемый Шломо Эвен-Шошан!

Мне было очень приятно получить Ваше письмо 1 . С удовольствием выполняю Вашу просьбу и очень прошу – не забудьте и о Вашем обещании прислать сборник наших повестей.

Очень хотелось бы также узнать хоть в общих чертах о работе издательства "Гакибуц Гамеухад". Кого из советских писателей уже издавали и кого собираются издать?

С какого текста сделан перевод «Продолжения легенды»? Существуют варианты журнала "Юность", "Роман-газеты" и Детгиза. Лучше всех "Роман-газета", на втором месте Детгиз. Возможно, Вы слышали о скандальном переводе этой моей повести, сделанном во Франции издательством Лионского архиепископства, когда она была грубо искажена с явно антисоветскими целями. Я возбуждал процесс, который и выиграл 2 . С тех пор я очень внимательно отношусь к переводам и прошу ни в коем случае не делать отступлений от текста и тем более каких-либо купюр. Очень Вас прошу: проследите, чтобы это условие было выполнено.

Желаю Вам удач, хорошего здоровья и счастья!

Дружеский привет Вашей семье и Вашим коллегам.

С уважением,

А.Кузнецов

 

Письмо 2

[Из Тулы, от 16.8.1964]

Здравствуйте, многоуважаемый Шломо Эвен-Шошан!

Если Вы считаете, что "Продолжение легенды" будет звучать лучше без последних трех страниц, то пусть будет так. Вы правы, эта последняя глава – не очень веский кусочек, без нее вполне можно обойтись 3 .

Я имел в виду искажения принципиальные. Французское издательство опустило главы о перекрытии Ангары, опустило оптимистические куски и выводы типа "Лирического отступления", снабдило книгу яркой обложкой, на которой была изображена красная пятиконечная звезда среди сосен – и по всей обложке колючая проволока. И название: "Звезда во мгле". Книга приобрела диаметрально противоположный смысл, и мне пришлось подать в суд. Этот процесс был года три назад в Лионе, издательство было оштрафовано, а книга конфискована.

Западные издательства вообще, как правило, выпускают наши книги без предварительного запроса, что мне кажется хамством. Уже сами Ваши письма говорят о том, что Ваше издательство – в высшей степени порядочно, и я рад быть Вам полезен. Если Вам что-нибудь еще нужно, пишите, пожалуйста!

Вы не написали, нужна ли биографическая справка для преди-словия. На всякий случай вот мои данные:

Родился в 1929 г. в Киеве, в очень простой семье. Годы оккупации провел в Киеве, причем наш домик был рядом с Бабьим Яром, местом массового расстрела евреев Киева, а затем и других "преступников" – всего 80-100 тысяч, и я видел потрясающие картины, а ежедневные выстрелы из пулемета остались навсегда стоять в моих ушах. В 1944 году я начал писать рассказы об увиденном во время оккупации, и с той поры непрерывно пишу. Однако книгу о Бабьем Яре и прочем я еще не написал, а только приготовился к ней: слишком ответственная и сложная вещь. Тогда мне было 12-14 лет, я умирал с голоду, в меня стреляли, брали в Германию, бежал, зарабатывал на жизнь продажей сигарет и чисткой сапог.

После войны учился в балете, в театре драмы, пробовал быть живописцем, музыкантом. Работал плотником, мостовщиком, бетонщиком, строил Каховскую гидростанцию на Днепре, а также в Сибири работал на Иркутской и Братской ГЭС.

С 1954 по 1960 гг. учился в Москве, в Литературном институте Союза писателей, а затем поселился в центре России, в Туле, и занялся целиком литературой.

Кроме "Легенды" у меня выпущена книга рассказов "Селенга" (или "Биение жизни", другое издание), книжки для детей, кинофильм "Мы, двое мужчин", повесть "У себя дома" (это последняя тульская работа, пока вышла в журнале "Новый мир" № 1 за этот год).

Но главное, конечно, хочется верить, впереди. К книге об оккупации и Бабьем Яре я приступлю, очевидно, в этом году или в начале следующего. Вы не слышали о стихотворении Евтушенко "Бабий Яр" 4 ? Мы с ним вместе учились, и однажды, будучи в Киеве, я повел его в этот жуткий овраг. Там не осталось ничего, кроме золы, которая выглядывает из-под песка черными жирными пластами – немцы сожгли трупы в печах, сложенных из памятников разрушенного ими очень красивого еврейского кладбища на Лукьяновке. Тогда Евтушенко и написал свое стихотворение, хотя взял в нем только один аспект Бабьего Яра. Это братская могила 30 тысяч евреев, 30 тысяч русских, 20 тысяч украинцев, цыган и т.д.

Будьте здоровы, уважаемый Шломо Эвен-Шошан! <...>

До свиданья! Большой привет Вам передает моя жена Ирина 5.

А.Кузнецов

 

Письмо 3

[Из Тулы, от 28.10.1964]

Дорогой Шломо Эвен-Шошан!

У меня сейчас были разные личные дела, я надолго уезжал, и вот сейчас я совершенно удивлен: я обнаружил Ваше письмо в стопке писем, на которые я не ответил. Неужели я не ответил? Или просто собирался ответить, читал Ваше письмо жене, и у меня сложилось впечатление, что я уже ответил?! Во всяком случае, очень прошу извинить меня. У меня была действительно плохая вещь – умер отец, очень дорогой мне человек, я уезжал в Киев к матери, и вообще все у меня перемешалось, и только сейчас я как-то берусь за дела. Их накопилось много, и Вы простите меня, если я отвечу коротко?

Значит, насчет книги о Бабьем Яре. Пока я имею только первые черновики. Готово будет, вероятно, в начале 1965 г., а напечатано... об этом, собственно, судить еще рано. Но я во всяком случае обязательно сообщу Вам и пришлю экземпляр . Об этом Вы не беспокойтесь. Книга получается сильная.

Вы пишете, что хотите процитировать какие-то фразы из моего письма. Пожалуйста, только с одним условием: чтобы это не было и не могло быть как-либо неверно истолковано. Чтоб смысл был тот же, что и в письме.

Будьте здоровы! Моя жена просто очарована Вашими письмами и передает Вам самый теплый привет.

Кстати, в этот приезд в Киев я снова видел Бабий Яр, он становится неузнаваем, вокруг идет колоссальное строительство жилых домов, сам овраг засыпается, и на его месте, говорят, будет то ли парк, то ли стадион. Наш домик (вернее, теперь мамин) еще стоит, но вот-вот ждут сноса. Жизнь оптимистично движется вперед, и не исключено, что в следующий приезд я застану маму уже в квартире какого-нибудь девятиэтажного дома с видом на Днепр или Подол, а в Бабьем Яру будет идти футбольный матч.

До свидания!

А.Кузнецов

P . S . Вы неосторожно спросили, не можете ли что-нибудь сделать для меня. А что, если я, действительно, попрошу вас об одной вещи?

Мы смотрели по телевидению международный фестиваль песни из Сопота (Польша, август с.г.). Там пела певица из Израиля, имя ее прозвучало как Йаффа Йаккони (или Яффа Якони). Совершенно великолепная певица – и песня ее "Говори со мной цветами" была великолепна. Мы записали ее на магнитофон и часто проигрываем. Жена даже научилась подпевать "бахорэ, бахорэ" и пр. Но что значат эти слова – мы абсолютно не понимаем. Не могли бы Вы прислать перевод – слово в слово? Если эта песня вам не известна, мы можем даже на слух записать все слова в русской транскрипции, а Вы потом переведете, хорошо? Очень уж она нам нравится. 6

 

Письмо 4

[Из Тулы, от 17.5.1965]

Многоуважаемый, дорогой Шломо Эвен-Шошан!

Я получил оба Ваши письма, в первом из которых Вы описываете сборник 7 , а во втором сообщаете, что выслали его мне. Пока я еще не получил его, вероятно, бандероли идут дольше, чем авиаписьма. Очень Вам благодарен за все Ваше внимание и посылку сборника. Не знаю даже, чем Вас отблагодарить. Разве что тем, что когда выйдет в свет моя повесть, вышлю ее Вам первому.

Сейчас я провел более месяца в Киеве, где собирал к ней дополнительные материалы. Кажется, сейчас нет человека, который бы знал о Бабьем Яре больше, чем я, ибо я собрал его "историю" от 29 сентября 1941 года до 29 сентября 1943 года, беседовал с многими очевидцами, бежавшими оттуда. В Киеве есть несколько людей, вылезших из-под трупов. То, что они рассказали мне, настолько ужасно, что я потерял сон. Весь месяц меня в Киеве мучили кошмары ночами, и это так измотало, что я уехал, не окончив работу. Сейчас переключился временно на другие занятия, чтобы "отойти". Любопытно, что главный "инженер по расстрелам" по фамилии Топайде, который в 1941 году конкретно осуществил расстрел примерно 50 тысяч за два-три дня, а затем руководил расстрелами в течение двух лет – и в 1943 году руководил сожжением трупов, – этот Топайде бесследно исчез после 1943 года. Я перелистал много документов о Нюрнбергском и др. процессах, в том числе и Киевском в 1946 году, но фамилия Топайде мне не встретилась ни разу. Там был концлагерь (начальник – штурмбаннфюрер Радомский) и овраг для расстрелов (которыми руководил Топайде). Так вот, оба эти начальника не были пойманы и казнены. Как правило, подобная сволочь, нефронтовики, умеет спасаться, и я сильно подозреваю, что они спаслись. Радомскому сейчас было бы лет 65-70, а вот Топайде был молод, красив, строен. Этот высокий темноволосый мужчина к 1943 году превратился в совершенного истерика. Лицо его передергивала гримаса, словно от сильной боли. Под его руководством триста заключенных выкапывали и сжигали в печах трупы, однажды они побежали прямо на пулеметы, и вырвалось 14 человек. Половина из них живы и сейчас, и они тоже искали этого Топайде везде, но он не оставил следов.

У вас, очевидно, изданы документы о зверствах гитлеровцев, может, даже есть списки преступников.

Дорогой Шломо Эвен-Шошан, специально этим заниматься не надо, но если Вам придется натолкнуться, не забудьте эти фамилии: Топайде и Радомский .

Это они конкретно осуществили впервые в истории человечества такой МАССОВЫЙ расстрел, перед которым разные Варфоломеевские ночи покажутся детской игрой. Именно в Киеве они "оттачивали" свои методы. До 29 сентября 1941 года евреев медленно убивали в лагерях, соблюдая видимость законности. Треблинка, Освенцим и т.д. были после. С Бабьего Яра они вошли во вкус. Надеюсь, Вы знаете, как это было? Они вывесили приказ всем евреям города явиться с вещами, ценностями в район товарной станции, затем оцепили и начали расстреливать. В этом "потоке" погибло масса русских, украинцев и др. – провожавших близких и друзей "на вокзал", детей не убивали, а закапывали живыми, раненых не добивали. Земля над рвами шевелилась. Затем два года в Бабьем Яре расстреливали русских, украинцев, цыган, в общем, людей всех национальностей. Мнение, что Бабий Яр – это могила только людей еврейской национальности, – неверно, и Евтушенко в своем стихотворении отразил лишь один аспект Бабьего Яра. Это – могила интернациональная.

Никто никогда не подсчитает, каких и сколько национальностей там погребено, ибо 90% трупов сожжено, а пепел большей частью рассыпан по оврагам и полям.

Я не принадлежу ни к сионистам, ни к антисемитам, и то и другое мне одинаково противно, и свою повесть я пишу, как я считаю, с единственной верной позиции: интернациональной. Я не пишу, как Евтушенко, исключительно о трагедии еврейского народа, это у меня лишь часть общей человеческой трагедии. Важно, что идиотизм, вандализм расползлись по миру, и гибли ЛЮДИ. Я в своей повести пишу о борьбе тьмы и человечности. Для меня человечны в равной степени Анна Франк, Юлиус Фучик, Зоя Космодемьянская, и Вы, я верю, понимаете, о чем я говорю.

На меня произвело, как и на всех нас здесь в СССР, странное и неловкое впечатление установление дипломатических отношений между Израилем и ФРГ. Я вспоминаю, как 29 сентября 1941 года евреи, идя "на вокзал", подозревали, что будет расстрел, но утешали себя: "Не может быть! Немцы были в Киеве в 1918 году, они вели себя корректно по отношению к евреям, и вообще это культурные люди, и язык у нас похож, они просто вывозят евреев, как родственную нацию, подальше от фронта". Представьте, что это говорилось людьми, находившимися уже за сто метров от Бабьего Яра!

Может быть, у вас кто-то думает, что ФРГ – это "культурные и корректные люди, родственная нация" и т.п.? Меня расстреливал немец-фашист. Я не знаю, может быть, он жив до сих пор. Если бы я с ним встретился, я бы не подал ему руки, даже официально, даже сверхофициально. Есть вещи, которые не прощаются. И если на территории Германии сохранились недобитые фашисты и фашистские тенденции, то это именно в ФРГ, и правительству, которое греет их под крылом, я бы руки не подал. Это все равно как если бы мой сосед расчетливо и обдуманно ворвался в мой дом, убил моего ребенка, изнасиловал мою жену, а я бы после этого приподнимал шляпу, встречаясь с ним на улице. Если Топайде жив и проживает в ФРГ, то что же Вы думаете, правительство ФРГ заинтересовано в скорейшем его обнаружении и предании суду? Как бы не так.

Дорогой Эвен-Шошан, прошу прощения за это отступление. Мне всегда доставляют большое удовольствие Ваши письма, я был бы рад переписываться с Вами и дальше. С нетерпением ожидаю прихода бандероли с книгой. Вы никогда не пишете о своей личной жизни. Какая у Вас семья? Как Вы живете, расскажите, пожалуйста, нам это очень интересно узнать. Особенно интересуется, Вы сами понимаете, моя жена Ирина, Вы ее просто очаровали своими письмами, которые я ей, как правило, прочитываю. Большой-большой привет Вам от нее.

Желаю Вам здоровья, удач и вообще счастья!

До свидания!

Анатолий Кузнецов

 

Письмо 5

[Из Тулы, от 2.6.1965]

Дорогой друг Шломо Эвен-Шошан!

Сборник я получил. Показываю всем друзьям и хвастаюсь. Всем очень нравится и очень интересно. А почему на вашем языке наши фамилии имеют не такое количество букв, как на русском? У вас некоторые знаки обозначают сочетания звуков? Извините, я задаю наивный вопрос, я впервые держу свой текст на еврейском языке. И это так странно!

Сейчас я сильно болен. Получилась странная вещь. В Киеве я так истрепал свои нервы, я слишком близко принимал к сердцу то, с чем сталкивался по ходу сбора материала для "Бабьего Яра" – и вот сейчас усиленно лечусь и не могу работать. Обидно. Я не думал, что кошмары прошлого могут так потрясать по прошествии двадцати с лишним лет. Мне назначен курс восстановления нервной системы на месяц пока, принимаю сильнодействующие лекарства, от которых как-то все ощущения притупились, и голова плохо работает. За машинкой сидеть – и то трудно. Я пишу это письмо Вам затем, чтобы Вы не беспокоились насчет сборника, что я его получил, и еще раз Вас очень благодарю за него.

Примите мой большой привет, а также привет от моей жены Ирины.

У вас в Израиле сейчас, кажется, появился у меня еще один знакомый человек. Одна моя ленинградская знакомая – Сильва Хайтина – вдруг вышла замуж за вашего дипломата. У нее потрясающая биография, и мы еще собирались вдвоем написать книгу о ее детстве, и вдруг она на днях уехала в Израиль, она даже заезжала в Киев, чтобы попрощаться, но меня там уже не было. Это очень умная и интересная молодая женщина, вашему дипломату повезло, хотя мне и страшновато за нее, честно говоря 8 .

Итак, еще раз спасибо, большое спасибо!

До свидания!

А.Кузнецов

 

Письмо 6

[Из Тулы, от 29.12.1966]

Многоуважаемый, дорогой Шломо Эвен-Шошан!

Я получил ваше письмо от 31.8 только сейчас, потому что три месяца был в Болгарии и только сейчас вернулся. Меня радует все, что Вы пишете, однако я усиленно искал среди корреспонденции следующего Вашего письма – и не нашел. Может быть, Вы обиделись, что я не ответил? Так, пожалуйста, не обижайтесь, прошу Вас, это не по моей вине.

А может быть, Вы молчите потому, что, прочтя мой "Бабий Яр", остались разочарованы?

Тоже прошу Вас не разочаровываться и не думать обо мне плохо. Вы знаете, с этим романом мне пришлось выслушать два противоположных, непозволительно крайних мнения. Например, позвонил какой-то дурак, не назвавший себя, и заявил: «Вы, Кузнецов, возвеличиваете евреев, вы сами скрытый еврей!» В поезде же из Болгарии я ехал с одним человеком, евреем по национальности, и он всю дорогу пытался доказать мне, что я неправомерно, как Соломон, поделил Бабий Яр 9 и называю его интернациональной могилой. Потому что уже создалось мнение о нем, как о чисто еврейской национальной могиле, что там евреев лежит больше, чем кого бы то ни было, даже чисто арифметически. Я ему возразил: "Если уж говорить об арифметике (что мне претит, но давайте говорить!), то в Бабьем Яре замучено 50 000 евреев и 150 000 людей других национальностей, из которых большинство составляют украинцы и русские. Я ничего не делю и ничего не решаю. Я просто рассказываю в своей книге объективные факты, историческую правду, которая для меня важнее любых установившихся мнений. Я рассказываю КАК БЫЛО. Моя книга – это документ, за каждое слово которого я готов поручиться под присягой в самом прямом юридическом смысле" .

Действительно, дорогой Шломо Эвен-Шошан, все было именно так, как я написал, и когда я писал, я не был ни русским, ни украинцем, ни евреем, ни индийцем, ни китайцем, – я был прежде всего человеком, что для меня важнее всего, и я всегда являюсь прежде всего человеком, а потом уже русским или украинцем, – Вы должны помнить, если прочли роман, что я сам не знаю, кто я такой, потому что отец у меня русский, а мать – украинка.

Дорогой Шломо Эвен-Шошан, я бы очень хотел получить от Вас письмо после прочтения Вами "Бабьего Яра". Я опасаюсь, что в Израиле могут сделать перевод тенденциозный, выбрав только то, что касается еврейской нации и опустив остальное. У меня нет юридических прав запретить это, но я бы хотел сказать, что запрещаю это и прошу не делать этого просто по-человечески. Я сказал в своей книге то, что хотел и должен был сказать, и из нее нельзя вырывать произвольно что-либо из общего комплекса. Впрочем, может быть, я напрасно беспокоюсь?

У нас в СССР книга была принята в высшей степени хорошо. Я получил огромное количество писем с одними только благодарностями, слезами и т.д. Журнал "Юность" с романом достать невозможно, я сам не могу достать. Будет сниматься большой фильм по "Бабьему Яру". Он переводится во многих странах, в том числе в Нью-Йорке, Париже и др. Я счастлив, что написал эту книгу, наконец. Я обдумывал и вынашивал ее 20 лет.

Скоро выйдет отдельное издание "Бабьего Яра", гораздо более полное, чем журнальный вариант «Юности». Не заинтересованы ли Вы в том, чтобы его получить? Кстати, в "Юности" по небрежности типографии и в спешке редакторской допущено несколько опечаток, которые я обнаруживал, уже покупая журнал в Софии, – и злился. На всякий случай посылаю Вам листок со списком этих опечаток, я не хочу, чтобы они перекочевывали в переводы.

По пути в Москву я останавливался в Киеве, где мой роман пользуется особым, естественно, успехом. Был в Бабьем Яре. Там состоялась торжественная закладка камня на месте будущего памятника. От шоссе ведет вымощенная каменными плитками дорожка, и на такой же вымощенной площадке стоит большой гранитный камень с надписью: "Здесь будет сооружен памятник советским людям – жертвам злодеяний фашизма во временной оккупации города Киева в 1941-1943 годах". И – цветы.

Дина Мироновна Проничева, о которой я рассказываю в романе, пользуется огромной популярностью, ее приглашают выступать в клубах, печатают в прессе ее фотографии. Но до сих пор, кроме нее, я не знаю никого, кто бы спасся из Яра в 1941 году. Боюсь, что она из всех 50 000 спаслась одна...

Будьте здоровы, желаю Вам счастья в Новом году!

С нетерпением жду ответа!

Ваш Анатолий Кузнецов

 

Письмо 7

[Из Тулы, от 20.1.1967]

Здравствуйте, дорогой и многоуважаемый Шломо Эвен-Шошан!

Чрезвычайно обрадован Вашим письмом, просто очень обрадован! Спасибо за все Ваши теплые слова! Большое спасибо! Да, Вы знаете, я был бы безгранично Вам признателен, если бы Вы прислали мне публикации из "Бабьего Яра", что где выходило.

С моей стороны книга с надписью, конечно же, будет. Только вот сейчас справлюсь с подготовкой текста, делаю ряд дополнений, которые, собственно, были написаны и раньше, но "Юность" сочла, что для журнальной публикации они – "излишняя роскошь". В отдельной книге такую роскошь я могу себе позволить. Как только будет упорядочен и согласован с издательством дополнительный текст, я его вышлю Вам.

И еще одну книгу я пошлю в Израиль – в Иерусалим, откуда недавно прислала мне свою книгу великолепная ваша поэтесса и детская писательница Штекелис 10 . Это было очень волнующе: она прислала книгу с дарственной надписью, не успел я все прочесть, как у меня ее выхватили друзья, и теперь эта книга ходит из рук в руки, все читают и очень хвалят стихи.

Я получаю такую массу писем от читателей романа, что едва-едва успеваю отвечать по несколько строк. Людей роман очень тронул, и я считаю это самой большой наградой за все бессонные ночи и дни, проведенные над ним.

Еще раз большое Вам спасибо за все!

До свидания!

Ваш А.Кузнецов.

 

Письмо 8

[Из Тулы, от 1.11.1967]

Здравствуйте, многоуважаемый Шломо Эвен-Шошан!

Очень рад был получить от Вас письмо. Вместе с тем смущен тем местом, где Вы пишете, что я не ответил Вам в мае... Теперь мне трудно вспомнить, но у меня было такое впечатление, что я отвечал, во всяком случае, совесть моя была спокойна... Какой ужас! Может, я просто ХОТЕЛ ответить, СОБИРАЛСЯ – и потом, закрутившись с делами, решил, что ответил. Так со мной бывает! Ради бога, извините!! Издание "Бабьего Яра" в Москве ("Молодая гвардия") должно вот-вот состояться. Со дня на день ожидается сигнальный экземпляр из типографии. Теперь я не знаю, писал ли я, что все технические дела по переводу романа на другие языки взяло на себя Всесоюзное объединение "Международная книга" (Адрес: Москва, Г-200, Смоленская-Сенная, 32/34). Они находятся в контакте с зарубежными издателями, являясь посредником между ними и нашими писателями. Правда, это дело, как я понял, новое, контакты во многом еще только устанавливаются. При посредничестве "Международной книги" мой "Бабий Яр" вышел в Париже, в Токио, а также в Голландии, Швеции, Финляндии. Мне присылают экземпляры, особенно хорошо издано в Париже и Токио. А вот американское издание – "пиратское", причем они даже не нашли нужным прислать мне хотя бы один экземпляр, я знаю об этом издании только по слухам. Вы – первый мой знакомый, который видел его своими глазами. И я пользуюсь случаем, чтобы попросить Вас: спишите из этой книги адрес издателя и пришлите мне, я напишу им, чтобы прислали книгу. Меня очень беспокоит: как они перевели?

В "Международную книгу" же я передал те дополнения, которые вставляю в отдельное издание, и она рассылала их тем издателям, с которыми состоит в контакте. Я, помню, отпечатал шесть экземпляров, да они сами распечатывали на машинке и рассылали. Но сейчас у меня не осталось ни экземпляра. Там, впрочем, ничего особенного, ряд уточнений, дополнительные сцены и главы. Думаю, что в самом ближайшем времени смогу послать Вам уже готовую книгу. Конструкция та же – три части. В отношении шрифтов – в "Юности", по-моему, сделано неплохо. Теперь о словах. "Рушники" – украинское "полотенца". Богато вышитыми рушниками (народный узор: петухи и проч.) покрывают для украшения иконы, портреты, даже зеркала, так что концы полотенца свисают по обе стороны. Рушниками перевязывают разных распорядительных лиц на свадьбах, на рушниках преподносят хлеб-соль и т.д.

Рушник – такого "оружия" нет. Есть украинское слово "рушныця" – "ружье", "винтовка". Составители словаря спутали, вероятно, эти два совершенно различных слова. <...>

Представьте, я ничего не знаю о статье Егорова 11 . Пожалуйста, сообщите мне, где она была напечатана? Никто мне ничего на этот счет не говорил из знакомых, а сам я сейчас много работаю и не успеваю следить за всем, что появляется в печати.

Спасибо Вам за поздравление с пятидесятилетием Октября, за все Ваши хорошие слова! Желаю и Вам много сил, здоровья и всего-всего хорошего!

А.Кузнецов <...>

 

Письмо 9

[Из Тулы, от 3.4.1968]

Здравствуйте, дорогой Шломо Эвен-Шошан!

Вот какие в наш технический век бывают парадоксы! Простую бандероль с двумя экземплярами «Бабьего Яра» я только что получил, а тот экземпляр, что Вы послали авиапочтой – до сих пор неизвестно где. А вдруг самолет разбился?!

Я не отвечал Вам, поджидая экземпляры. Извините!

Великолепное, отличнейшее издание! Я все пересмотрел, что можно, очень рад, что взяты именно эти иллюстрации. Второй экземпляр я непременно отвезу художнику Савве Бродскому 12 , он обрадуется. Это чрезвычайно талантливый художник и исключительно милый, добрый парень. Видели бы Вы, как феноменально он иллюстрировал роскошнейшее издание "Овода" Войнич, недавно вышедшее в Москве, в издательстве "Молодая гвардия"!

По моим неполным сведениям, "Бабий Яр" переведен или переводится на 25 языков по всему свету. У меня все идут переговоры насчет экранизации его в кино. А тем временем отовсюду получаю известия, что устраиваются читательские конференции (у нас в СССР, я имею в виду), на некоторых я был сам, очень здорово проходят. Большая конференция по "Бабьему Яру" состоится и в Туле, в городском театре, чего я трепещу, ибо зал там вмещает до 1000 человек. Это будет 25 апреля, заготавливаются афиши.

Я послал по экземпляру "Яра" на русском языке Мириам Ялан Штекелис и Рашель Марголим 13 . Они получили. Штекелис прислала мне трогательное письмо. А вот Рашель Марголим – "загадочный" человек. Изредка приходят конверты с открытками, путеводителями – Иерусалим и другие места, и – ни слова от того, кто посылает. Открытки великолепные. Я решил, что должен отблагодарить за них своей книгой с автографом, – и послал. На что в ответ получил новую серию прекрасных открыток – и опять ни слова! Забавно, да?

Я живу все так же, всю зиму работал. Результаты: повесть "Третий на озере" принята журналом "Юность", рассказ "Артист миманса" принят журналом "Новый мир" 14 , а роман "Огонь" рассматривается журналом "Знамя", я еще не знаю их мнения.

Еще раз большое, большое, большое спасибо Вам за проделанную работу, за присылку мне экземпляров, за все заботы и письма!

Желаю Вам счастья! Сердечный Вам привет!

Анатолий Кузнецов

 

Письмо 10

[Из Тулы, от 17.7.1968]

Дорогой, многоуважаемый Шломо Эвен-Шошан!

Я в восторге от Вашей обязательности и внимательности! Получил экземпляр массового издания и Ваше сопроводительное письмо, в котором Вы пишете о том, как наводили справки насчет затерявшейся бандероли. Дорогой Шломо Эвен-Шошан, у меня вполне достаточно экземпляров теперь, перестаньте беспокоиться! Это массовое издание очень и очень даже симпатичное, удобный карманный формат, оно мне нравится едва ли не больше, чем первое "парадное". Даже все иллюстрации пошли! Огромное спасибо! 15

Вечер в Туле по "Бабьему Яру" прошел очень хорошо Было 500 человек, приезжал из Калуги Яков Стеюк, была устроена выставка изданий и переводов, в том числе фигурировал и ваш перевод, который тут же у меня выпросил Яков Стеюк – он, оказывается, бегло читает иврит 16 .

Не помню, писал ли Вам, что во время работы над романом я полагал, что Яков Стеюк погиб при восстании в Яре. И лишь после выхода в свет романа в "Юности" Стеюк откликнулся из Калуги, где преподает немецкий и латынь в педагогическом институте.

Я только что приехал из Киева, где провел 2 месяца, гостя у матери. Она живет все в том же домике на Куреневке, но Куреневка очень изменилась, стоят огромные дома, и мамин домик вот-вот, кажется, снесут под натиском строительства. Бродил я по Бабьему Яру, конечно. Если все пойдет удачно, в скором времени начнутся съемки кинофильма по роману, причем мы с режиссерами задумали в целях предельной естественности снимать его, так сказать, "из сегодняшнего дня", то есть приехать на это место, говорить с сегодняшней Диной Проничевой, с сегодняшним Давыдовым 17 – и от них перебрасываться в прошлое. Съемки, думаю, будут очень трудны, но пока я пишу (заканчиваю) сценарий, и о съемках говорить рано. Снимать намерена киевская киностудия им. А.П.Довженко 18 .

Вы спрашиваете, что пишу нового. Повесть "Третий на озере" и роман "Огонь" неторопливо рассматривается в московских журналах, а из вышедшего могу похвастаться только рассказом "Артист миманса" в журнале "Новый мир" № 4. Договор (в смысле контракт) с киностудией торопит меня побыстрее со сценарием, а над новыми вещами я пока работу отложил.

Вот, пожалуй, все новости. Еще раз большое-пребольшое Вам спасибо. Когда придет бандероль, посланная вами морской почтой, я еще Вам напишу. Желаю Вам всего самого наилучшего!

До свидания!

Ваш А.Кузнецов

 

Письмо 11

[Из Лондона, от 21.8.1969]

Здравствуйте, дорогой Шломо Эвен-Шошан!!!

Какой же Вы симпатичный и милый на фотографии! Мне в 10 раз сильнее захотелось в Израиль, захотелось встретиться с Вами. До сих пор не могу поверить, что теперь это возможно ! С ума сойти. Какой-то месяц назад для меня это было столь же сложно, как попасть на Луну.

О, мой дорогой, милый друг, Вы должны больше других понимать, что это за фашистская страна СССР, и я надеюсь, что Вы не очень меня упрекаете за залп статей, с которыми я "выговорился". Это было что-то вроде истерики, меня вывернуло – и я затих. Сегодня последнее мое публицистическое "Письмо к народу Чехословакии", и все. Приступаю к "Бабьему Яру" – подготовить (боже мой, какое счастье!..) полный текст.

И еще, я знаю, Вы пожимаете плечами: зачем я отказался от фамилии, хочу быть каким-то "А. Anatol " 19 . Это трудно объяснить, это покажет время и вся моя жизнь, молюсь, чтобы ее хватило мне хотя бы для части того, что задумано и так хочется написать! Не верю, невероятно, с ума сойти: неужели вот сяду и буду писать КАК ХОЧУ?.. Неужели это еще возможно на Земле?

Ну, до свидания! Спасибо, спасибо за все добрые слова!

Обнимаю Вас, желаю Вам здоровья!

Ваш A . Anatol (Анатолий Васильевич Кузнецов)

 

Письмо 12

[Из Лондона, от 12.10.1969]

A. Anatol

Box – 373

G. P. O.

London E. C. 1

Здравствуйте, дорогой Шломо Эвен-Шошан!

Огромное Вам спасибо за приглашение и предложения! 20 Нет, пока никуда я не поеду: сперва должен выполнить свою "программу-минимум", то есть подготовить к публикации хотя бы главнейшие тексты. А это работы – ой-ой-ой, до весны, кажется.

Сейчас полным ходом подготавливаю "Бабий Яр", именно с него решил начать. Публиковать я хочу весь – за очень небольшими сокращениями – прежний текст плюс то, что не пошло в СССР по цензурным условиям. Причем для удобства тех, кто читал прежний вариант, новые места следует выделить неназойливо.

Эти новые куски весьма объемны, увеличивают роман на 1/4 или даже больше, но главное – их содержание. Содержание романа оборачивается совершенно другой стороной, и некоторые вещи я рассказываю, пожалуй, сенсационные 21 . Особенно они будут интересны читателям-евреям.

Бабий Яр – это не так просто, как считается до сих пор.

Я был бы очень заинтересован, чтобы полный "Бабий Яр" вышел в Израиле. Работа по переводу для вас сведется к переводу новых мест и расстановке их по тексту, причем искать их не придется, так как в рукописи они все четко выделены. Не поговорите ли Вы в издательстве? Как они на это смотрят? Рукопись на русском языке я смогу прислать Вам в самое ближайшее время, если Вы напишете, чтобы я это сделал. Можете сначала посмотреть, действительно ли вставки принципиально меняют роман, и говорить с издательством, уже имея свое мнение на этот счет.

До свидания! Буду ждать ответа. Простите, что пишу коротко: работаю день и ночь, времени ужасно мало.

Самый сердечный Вам привет!

А.Анатолий

 

Письмо 13

[Из Лондона, от 16.11.1969]

A.Anatoli

BOX – 373,

G. P. O.,

London E. C. 1

Дорогой Шломо Эвен-Шошан!

Извините, что несколько задерживаю ответ. Я ничем не занимался, кроме "Бабьего Яра", и вот текст готов, сейчас его мой агент 22 размножит, и скоро смогу послать.

Дорогой мой друг, я чрезвычайно Вам признателен за заботы, которые Вы проявили. Однако насчет гонораров за прежние издания я хочу внести ясность.

Поскольку эти издания выходили не в том виде, в каком я их писал и хотел бы видеть, я в своем первом же заявлении из Лондона публично отказался от них. Мне хотелось бы, чтобы они вообще были забыты. И, конечно, никаких денег за них получать я не буду .

А теперь о другом. А ведь Вы, дорогой Шошан, меня в свое время здорово озадачили. Я Вам писал, между прочим, что в Израиль уехала моя хорошая знакомая Сильва Хайтина, выйдя замуж за родственника президента, а Вы ответили, что наводили справки – и ничего такого не слышали. А ведь Вы ошиблись! Она была замужем за племянником президента Рубашовым, который умер, и теперь она вдова – Сильва Рубашова, до последнего времени работала в русской редакции израильского радио. Вот!

На фотографии Вы мне так нравитесь, Вы мне как-то ближе стали, словно я Вас уже видел. Извините, пожалуйста, за ошибку – я так много с Вами переписывался и только от Вас получал экземпляры на иврите, так уж и перевод "Легенды" стал считать вашим. Извините, пожалуйста! 23

Итак, скоро "Бабий Яр" я вышлю. Все новые места будут подчеркнуты, это составляет примерно 1/3 часть всего текста. На русском языке рукопись занимает 390 страниц вот такого формата, как это письмо, по 30 строчек на странице.

До свидания! Желаю Вам здоровья и удач!

Самый сердечный Вам привет. Ваш А.Анатолий

 

Письмо 14

[Из Лондона, от 7.4.1970]

Здравствуйте, дорогой Шломо Эвен-Шошан!

Ну, я виноват перед Вами, как никогда, кажется, еще не был. Сперва выслушайте меня, потом казните. Сперва, когда я сказал, что пошлю полный "Бабий Яр" Вам, агент ответил: прекрасно. Потом выясняется, что Израиль входит в сферу распространения английского перевода, который выпускает издательство в