22

     Традиционное сознание связывает эстетическое чувство с нравственными ценностями, с обычаями и укладом, с религиозными канонами. Здесь эстетическое и моральное слиты (что морально, то и эстетично, прекрасно), они вместе образуют ту естественную матрицу, если угодно - культурно-дисциплинарное пространство, организующее жизнь социума. Традиционное нравственно-эстетическое сознание настолько самодостаточно, что оно практически исключает нужду в иных формах регулирования жизни - правовых, политических и т.п. Этим сильно традиционное общество.
     Иной тип сознания, назовем его современным, отличает нравственное от эстетического, заменяя при этом нравственное - правовым, а эстетическое - рациональным. И здесь мы можем наблюдать феномен эстетизации самых бесчеловечных форм насилия, эстетизации криминального поведения, наделение его эмоционально привлекательными характеристиками.
     Эстетизация насилия... Опаснейшее, с гуманистической точки зрения, явление. Но и гуманизм претерпел изменения, он стал рационализированным. Как это произошло? Здесь не обойтись без обращения к исторической тенденции с ее парадоксальными перепадами.
     Изменение человека. Современный человек в его собирательном облике многосложен. Он несет в себе все ретроспективные исторические типы одновременно. В глубине его живет "магическая душа", как говорил О.Шпенглер, которая знает определенные табу, что роднит ее со всем человеческим родом. Она нуждается в защите со стороны рода, племени, своих близких.
     Над магической душой надстраивается культурная оболочка. Она "окрашена" национальными, классовыми, религиозными характеристиками. Здесь - отпечатки социальной среды, борений, здесь взлет индивидуальных способностей, чувств, характера.
     Над культурной оболочкой надстраивается еще одна - социальная. Это покров унифицированного, усредненного человека, ставшего гражданином массового демократического общества, элементом общественно-технологического процесса. Это - социальная роль каждого, которую он должен выполнить в спектакле-жизни.
     В перспективе у человека есть еще одна одежка, которую он уже сейчас примеривает на себя в обществах "продвинутых", в центрах новых информационных технологий. Это "одежда" рационального образованного прагматика, который почти забыл свою естественную магическую душу и слишком увлекся искусственными интеллектуальными построениями.
     По мере облачения в новые одежды человеку кажется, что он становится свободнее. На деле же он все более и более передает право управления собой специалистам, институтам (правовым, экономическим, культурным, армии и т.п.) и оказывается в зависимости от них. Его свобода уменьшается, а насилие возрастает. Если магическому человеку достаточно власти обычая, традиции, чувства меры, то для современного человека нужны более сложные механизмы воздействия на его мотивационную сферу.
     Магический человек (или символический субъект) не испытывает насилия над собой. Он живет, "не чуя истории", в режиме "мы", или, как пишут некоторые философы, "вне истории", следуя многовековой традиции. Здесь нет места индивидуальной любви, ненависти, насилию или протесту. Если и есть борьба, то только с внешним, общим для всех, врагом.
     Это борьба за выживаемость, на генном уровне. Об эстетике или этике магического человека говорить даже не приходится, ибо здесь сознание не расчленено, это единое мироощущение, единый миропорядок. Поэтому в рамках такого символического коллективного сознания почти нет развитых искусства, науки, политики, экономики. Есть просто жизнь, включающая зачатки всего.
     Модели подобного сознания имеются и сегодня, есть они и в мусульманском мире.
     Иная ступень - человек культурный. В рамках опыта перехода из состояния "мы" в состояние "я" он научился чувствовать свои силы, развил ремесла, науки, искусства, он научился конкурировать, объединяться и разъединяться, когда этого требовали его интересы. Но при этом он оказался в плену той социальной дифференциации, которую сам же и породил, в плену нового социального порядка. Теперь соперник или враг подстерегал его рядом, на каждом шагу, а порой этот враг переселялся в него самого, разъедая душу и порождая внутренние кризисы. Насилие над ним становится многообразным: это насилие со стороны семьи, религии, господствующей культуры, государства. Чувственная, эмоциональная жизнь усложняется. Любовь и привязанности граничат с ненавистью и отчуждением. Ненависть питает насилие. Феномен насилия исследует наука (психология, криминология), анализируют литература и искусство. Насилие становится неизбежным, оно эстетизируется.
     И, наконец, условно говоря, - социальный тип. Творческий гений культурного человека выработал способ для упрощения функционирования общественного агрегата. Этот способ или инструмент: нормативная система. А термин "агрегат" ввел в оборот известный русско-американский социолог П.Сорокин.¹
     Массовое общество невозможно без прописанных на все случаи норм: социальных, медицинских, технических и более того - эстетических. Человек превращается в функцию общественной системы и постепенно перестает даже ощущать насилие со стороны норм. Только тогда, когда продекларированные нормы дают сбой, не выполняются - человек начинает проявлять беспокойство и требовать соблюдения норм.
     Когда нормы рушатся в результате кризисов - выход видят в новых правилах игры.
     Жизнь в нормативном социуме намного упрощается. Здесь уже не требуется проявления сугубо индивидуальных качеств, каких-то доблестей, незапланированной инициативы. Они только вредят делу. Любовь-ненависть тоже не востребованы. Даже в семье любовь становится помехой, она уступает практическому расчету.
     Таким образом, социальный человек подавляет (можно сказать мягче - нейтрализует) культурного, культурный - магического.
     Над ними всеми надстраивается грядущая фигура рационального прагматика, готового взломать как социальный, так и культурный коды.
     Насилие в разных вариациях, на каждой ступени эволюции человека и общества - неизбежно. Возникают вопросы: как к нему относиться, можно ли противостоять? Необходимо разобраться в этом, чтобы быть "зрячим", упорядочить хотя бы свое сознание.

     Изменение условий. По-видимому, одним видам насилия можно и даже необходимо сопротивляться, другим - невозможно, бессмысленно. А в третьих видах, как ни странно, некоторые нуждаются и жаждут их обрести.
     Здесь напрашивается рассуждение о свободе. Напомним работу Э.Фромма "Бегство от свободы".² В ней он анализирует несколько типов людей, которые добровольно готовы отказаться от свободы: авторитарный тип, тип конформиста и, наконец, садо-мазохистский тип. Фромм показывает, что такие типы могут иметь широкое распространение и определять лицо нации (исторические примеры нацистской Германии, советского режима). Наивно было бы думать, что подобные режимы канули в лету. Они сохраняются, а следовательно, живы и их идеалы, ценности, мораль, эстетика. Более того, историческая неизбежность "нормативного", "социального" человека снова и снова рождает эти типы в каждом новом поколении.
     И вместе с тем этот тип очень уязвим. Он, говоря современным языком, неконкурентоспособен перед выбирающей свободу личностью. Он по природе пассивен, ведом, он может жить в стереотипных, не меняющихся обстоятельствах, которые для него - питательная среда. Всякие изменения для него - разрушительны, смерти подобны.
     Сказанное не означает, что всякая нормативность, следование норме (будь то закон, конституция или традиции) вредны. Свободный человек ценит норму, понимая ее значение как признака, маркера конкретного социального пространства (национального, государственного, религиозного и т.п.), как форму, облегчающую диалог, взаимопонимание с "другими", как социальную дисциплину и организацию. Но он видит и ее ограниченность и несовершенство, поэтому творчески к ней относится. Самая чувствительная область реакции на норму - область эстетического: стиль поведения, язык, искусство.
     Эпохи "культурного человека" и "социального индивида" (в аспекте европейской историографии) оставили в наследство шедевры искусства, литературы, наполненные страстями, трагическими конфликтами, социальной борьбой (Микеланджело и Гойя, Рембрандт и Бетховен, Шекспир и Толстой, Достоевский и Солженицын, Глинка и Шостакович - всех не перечислишь). Это были символы сопротивления насилию (в разных, конечно, формах), эстетика эпох. С ними учились и формировались поколения.
     Но все вдруг изменилось. "Распалась связь времен". Борьба миров еще идет, но она утратила смысл. Оказывается, мир один, общий для всех. Он, благодаря современным информационным технологиям, уплотнился и стал совсем небольшим. Что происходит на одном конце, тут же отдается на другом. Изменился и человек: он сам себе король, ему не нужны государственные границы, его интересы могут быть везде. Главное - быть доброжелательным и уметь находить общий язык с "другим". Это в его же интересах, и он это понимает.
     Однако не все обстоит столь гладко. Насилие и непримиримость перекочевали в сферу столкновения цивилизаций, культур. Здесь "магический человек" и "культурный" (как представитель какой-либо культуры) бунтуют против "социальной" личности и "рационального субъекта". Мы наблюдаем этот бунт в болезненном столкновении религиозно-нормативной системы поведения, с одной стороны, и светской - с другой, в конфликте национальных правовых доктрин и системы международного права, наконец - в конфликте интересов отдельного человека (или семьи) и интересов корпоративных бюрократических структур (государственного аппарата, крупных финансово-экономических и военных организаций).
     Социальный и рациональный субъекты лучше оснащены в этой борьбе. Они располагают развитой системой воздействия на психику культурного и магического человека: и не только средствами эстетики и пропаганды, но и экономическими рычагами. Но на противоположной стороне - мощный пласт традиций, общинной поддержки и религиозных законов.
     Истории известны попытки насильственного разрушения ментальности народа и внедрения в его культуру чуждых форм. Таковыми были эллинизация евреев, западничество на Руси. Эффект был неполным и невечным. Но нужно отметить и то, что эстетическая сторона процесса интеграции была наиболее успешной.
     Война и мир. Разность ценностных установок еще не основание для насилия. Эта разность может быть и основанием для межкультурного сотрудничества. В связи с этим напомним весьма распространенный миф о тотальной воинственности ислама. Думается, что в любой религии есть "партия войны", заинтересованная в создании образа врага и в распространении догм о якобы религиозной нетерпимости. Эта тенденция поддерживается, как правило, фундаменталистскими (или иными политическими) кругами, видящими во взаимопроникновении культур, равно и в религиозных контактах, угрозу своему статусу и влиянию.
     Приведем исторические примеры связи культур.
     а) Известно, что рождение ислама относят к первой половине VII века. Канонический текст Корана был составлен всего лишь через 19 лет после смерти Мухаммеда. За сто лет ислам стал мировой религией (для сравнения: христианство стало мировой религией за 1000 с лишним лет. Ветхий Завет складывался 1600 лет, буддизм - 1500 лет).³ Главным средством распространения ислама были войны. Последствиями войн стало образование Арабского халифата. Но чудо, о котором пишут мусульманские исследователи, произошло потом, в мирное время. Придя в этот мир в лоне одного из самых отсталых народов, ислам за очень короткое время поднял эти племена до огромного превосходства в любой области.⁴ Это была эпоха арабского "Просвещения". Речь идет об усвоении культурных достижений завоеванных народов, о плодотворности взаимодействия культур. "Заразившись страстью к знанию, арабы создали мощные научные школы в области медицины, математики, астрономии, выдвинули много талантливых писателей и философов, аккумулировали, благодаря многочисленным переводам на арабский язык с греческого, арамейского, фарси и хинди, значительную часть культурного наследия античного мира и домусульманского Востока".⁵
     б) Второй пример - тоже иллюстрация взаимодействия культур преимущественно мирным путем. О нем пишет Гегель.
     Анализируя становление идеи свободы в европейском сознании, он указал на три главных фактора, которые способствовали развитию свободного человека, свободного духа:
     - изучение древности, знакомство с культурой греков, расцвет и возрождение наук и искусств;
     - открытие книгопечатания, которое удовлетворяло потребность во взаимном общении;
     - стремление узнать Землю, путешествия, открытие Америки.⁶
     в) В качестве третьего примера приведем высказывание известного раввина Авраама Кука: "Справедливо поступил Всевышний со своим миром, что не дал все таланты в одном месте, и не одному народу, и не в одной земле, и не в одном поколении, но распылив дарования среди всех.
     Божественная истина бесконечна, а потому никакая ограниченная человеческая истина не может объять ее целиком. Чтобы продвинуться в моем понимании Божественного, в моей истине - я должен научиться у тебя той частице истины, которую ты видишь лучше меня... я не только признаю твое право на истину, но и хочу научиться у тебя и обогатить свою истину за счет этого познания".⁷

     Литература

     1 Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: 1992.
     2 Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1990.
     3 Саидбаев Т . 0б исламе и мусульманах. М. 1998. Цит. по: Крапивенский С.Э. Еврейское в мировой культуре. Волгоград, 2001. С. 90.
     4 Лари С. Западная цивилизация глазами мусульманина. Баку, 1992 .С. 113.
     5 Крапивенский С.Э. Еврейское в мировой культуре. Волгоград, 2001. С. 91.
     6 Гегель. Философия истории. Соч. Т. VIII. М., 1935, С. 360.
     7 См.Барац Арье. Злословие и свобода (www.abaratz.com).

Ирина Римская-Палей