Апогей государственного антисемитизма
Полвека назад, 13 января 1953 года экстренное сообщение ТАСС, переданное всеми средствами массовой информации, оповестило советских людей и весь мир об аресте в Москве "группы врачей-вредителей". Состоявшая из виднейших медиков, эта группа якобы ставила целью "путем вредительского лечения" сократить жизнь руководящих партийных и военных деятелей СССР, причем секретарей ЦК КПСС А.А.Жданова и А.С.Щербакова уже умертвила. Большинство участников группы (профессора М.С.Вовси, Б.Б.Коган, А.И.Фельдман, А.М.Гринштейн, Я.Г.Этингер и др.), согласно сообщению, были связаны с "международной еврейской буржуазно-националистической организацией "Джойнт". Эта организация, "созданная американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах… проводит широкую шпионскую, террористическую и иную подрывную деятельность… в том числе и в Советском Союзе". Другие участники группы (профессора В.Н.Виноградов, М.Б.Коган, П.И.Егоров) "оказались давнишними агентами английской разведки".
Из 9 человек, названных в сообщении ТАСС, 6 были евреями, а остальных молва превратила в "скрытых евреев". Дело "врачей-убийц" стало апофеозом политики государственного антисемитизма, проводившейся сталинским тоталитарным режимом. Эта политика имела целью устранение "еврейского влияния" на социально-политическую и культурную жизнь общества. Осуществлялась она путем форсированной ассимиляции евреев и административно-репрессивных мер.
Ужесточение этой политики в послевоенный период было обусловлено комплексом внутри- и внешнеполитических причин: дальнейшей шовинизацией национальной политики Кремля, обострением противостояния СССР Западу, оценкой Сталиным сионизма и Государства Израиль как "ударной силы империализма США", а советских евреев - как его потенциальной "пятой колонны".
Основными вехами указанного процесса стали разгон Еврейского антифашистского комитета в СССР (1948) и уничтожение его деятелей (1952), ликвидация всех еврейских культурных учреждений в СССР и аресты почти всех работников еврейской культуры (1949), кампания травли ассимилированных евреев, работавших в культурах других народов СССР - "борьба с космополитизмом" (1949), антиеврейские кадровые чистки в промышленности, науке и т.д. (1949-1953).
Завязка "дела врачей"
Выступая на закрытом заседании ХХ съезда КПСС с докладом "О культе личности и его последствиях", Н.С.Хрущев связал возникновение пресловутого "дела" с именем врача Кремлевской больницы Л.Ф.Тимашук, "негласного сотрудника органов госбезопасности". Ее письмо Сталину о "неправильных методах лечения", якобы применяемых ведущими медиками, и побудило того отдать приказ об их аресте.
В жизни, однако, все было иначе. Исходным пунктом стало письмо Сталину от старшего следователя МГБ СССР подполковника М.Д.Рюмина от 2 июля 1951 года. Рюмин утверждал, что министр государственной безопасности В.С.Абакумов запретил ему расследовать "террористическую деятельность" известного кардиолога профессора Этингера, арестованного госбезопасностью за "антисоветские разговоры" и "клеветнические измышления" о советских руководителях, хотя тот уже "признал", что "вредительским лечением" способствовал смерти Щербакова. Приказав поместить Этингера в самую холодную и сырую камеру Лефортовской тюрьмы, Абакумов ускорил его смерть, из-за чего и дело о "медицинском терроре" осталось нерасследованным.
Письмо, в котором Абакумов именовался "опасным для государства человеком", сочинялось Рюминым в приемной второго секретаря ЦК КПСС Г.М.Маленкова при активном участии его помощника Суханова. По-видимому, оно было частью интриги, с помощью которой Маленков и член Политбюро Л.П.Берия хотели устранить ставшего, на их взгляд, слишком независимым Абакумова.
По приказу Сталина Абакумов был смещен и арестован. В тюрьме оказался и ряд его приближенных. Поскольку среди них были и последние сохранявшиеся в аппарате МГБ евреи, все это было подано как вскрытие "сионистского заговорщического центра в МГБ", ставившего якобы целью привести Абакумова к власти в государстве. Новым министром госбезопасности был назначен ставленник Маленкова, заведующий одним из отделов ЦК партии С.Д.Игнатьев. А Рюмин стал начальником следственной части МГБ по особо важным делам и заместителем министра.
Методы ведения "дела"
Почему Абакумов запретил Рюмину выбивать из Этингера показания о "медицинском терроре"? Скорее всего, осторожничал, не зная, каковы намерения Сталина. Ведь Этингер лишь консультировал Щербакова, лечил же его Виноградов - крупнейший терапевт страны, научный шеф Кремлевской больницы и личный врач Сталина, пользовавшийся его доверием. Это доверие он утратил лишь в начале 1952 года, когда, обнаружив у своего пациента высокое давление, чреватое новым инсультом, рекомендовал ему отказаться от активной деятельности.
Рюмин начал с повальной проверки всех, кто работал в то или иное время в Кремлевской больнице и поликлинике. Следственная группа изучала данные агентурных наблюдений, фонограммы прослушивания в квартирах и служебных кабинетах медиков. Была проведена и официальная медицинская экспертиза лечения Щербакова и Жданова. Эксперты, тоже видные медики, понимая, чего от них ждут, дали нужные МГБ заключения. (Горькая, постыдная ирония истории - в 1937 году В.Н.Виноградов подтвердил "вредительский характер" лечения, осуществлявшегося его учителем профессором Д.Д.Плетневым, теперь то же сделали по отношению к нему его коллеги и ученики.)
Получив данные экспертизы, Сталин дал санкцию на арест группы кремлевских врачей (поначалу не самых видных, в надежде добыть у них материал на "главных заговорщиков"). Когда цель эта была достигнута, настала и очередь последних.
Следствие велось обычными для тогдашней Лубянки методами. Арестованным сутками не давали спать, на допросах сыпались оскорбления, дикие угрозы ("будем пытать каленым железом", "четвертуем, повесим, посадим на осиновый кол"). Если подследственный не желал оговаривать себя и других, его отправляли в карцер или надевали сдавливающие запястья наручники. И, конечно, били. Неудивительно, что от большинства арестованных удалось добиться "признаний" во вредительстве и связях с иностранными разведками.
Сталин руководит следствием
Назначая Игнатьева министром госбезопасности, Сталин потребовал принять "решительные меры по вскрытию группы врачей-террористов, в существовании которой он давно убежден". Через полгода он пригрозил Игнатьеву: если тот "не вскроет террористов, американских агентов среди врачей, он будет там, где Абакумов". "Я не проситель у МГБ! - гаркнул он на помертвевшего от страха министра. - Я могу и потребовать и в морду дать, если не будут выполняться мои требования…" Чтобы сломить врачей, Сталин лично разрешил применить к ним "меры физического воздействия".
А в ноябре 1952 года, раздраженный медлительностью следственной телеги, приказал Игнатьеву "убрать этого шибздика" (Рюмина) из МГБ. Руководство следствием перешло к другому заместителю министра - С.А.Гоглидзе, давнему подручному Берия. Следствие приобрело иную направленность - "вредительское лечение" стало рассматриваться как элемент "шпионско-террористического заговора", якобы сколоченного в СССР западными спецслужбами.
Сталин приказал Гоглидзе передать следователям, что в МГБ "нельзя работать в белых перчатках, оставаясь чистенькими", и распорядился ознакомить арестованных с "заявлением следствия", которое, по-видимому, сам и составил. В нем говорилось: "в случае откровенного признания вами всех преступлений и полного разоблачения сообщников" и "хозяев" вам будет сохранена жизнь". Цену таких обещаний на собственной шкуре познали фигуранты "открытых" политических процессов второй половины 30-х годов.
Верил ли Сталин в "заговор врачей"
Такой вопрос возникает неизбежно, особенно по отношению к протоколам допросов, которые направлялись Сталину на "ближнюю дачу" в конце 1952 - начале 1953 года. Там живописалось, как "заговорщики" - пожилые, больные, робкие люди, отчаявшись извести вождя и его ближайших соратников медицинскими средствами, начали готовиться… к вооруженному нападению на правительственные машины на Арбате.
Может быть, и верил - ведь он умел искусно выключать из своего сознания тот факт, что идея заговора родилась в его собственном мозгу. К тому же личность вождя под влиянием старения, болезней и стрессов все более деформировалась. Его всегдашняя подозрительность превратилась в подлинную манию преследования. Устранив профессиональных медиков, которых счел виновниками своего нездоровья, и запершись на даче, он изводил себя картинами глобальной террористической акции, имеющей целью его уничтожение. Организаторы акции - империалистические разведки - завербовали националистически настроенных евреев, проникших в жизненно важные сферы, в том числе и номенклатурную медицину. Подчинив себе и некоторых русских ученых-врачей, выходцев из буржуазных слоев, западные спецслужбы приступили к физическому устранению его соратников, подбираясь к нему самому.
Истоком этой фантастической картины была и юдофобия, присущая Сталину смолоду. Она тоже приняла патологический характер - из политического инструмента, который он использовал и ранее, превратилась в навязчивую, маниакальную идею.
Сталин убеждает своих соратников. Письмо Тимашук
Уверенный в том, что и на этот раз вскрыл тайные козни врагов, Сталин был полон решимости пресечь их. Но нужно было сначала убедить в смертельной опасности, нависшей над руководством СССР, остальных его членов. Тут-то и выплыло пресловутое "письмо Тимашук".
Врач-кардиограф Кремлевской больницы Л.Ф.Тимашук в конце августа 1948 года нашла у тяжелобольного Жданова инфаркт миокарда. Однако профессора Егоров, Виноградов и Василенко не согласились с этим диагнозом и заставили Тимашук переписать заключение. Через два дня у Жданова, которому назначили более свободный режим, вновь произошел сердечный приступ. Тимашук, страшась ответственности, решила сообщить о своем первоначальном диагнозе начальнику главного управления охраны МГБ СССР генералу Н.С.Власику, которому административно подчинялась Кремлевская больница. В тот же день ее письмо с приложенной кардиограммой попало к министру госбезопасности Абакумову, который, в свою очередь, передал его Сталину. А на следующий день Жданов умер. На письме же Тимашук появилась сталинская резолюция: "В архив".
Почему сверхподозрительный вождь, вопреки обыкновению, не реагировал на "сигнал"? Доверял мнению корифеев? Или не сожалел о смерти впавшего к тому времени в опалу соратника?
Поскольку Тимашук продолжала обвинять руководство Кремлевки в неправильном лечении и смерти Жданова, ее "проработали" на производственном совещании и перевели в филиал Кремлевской поликлиники. А в июле-августе 1952 года, приглашенная на Лубянку в качестве одного из экспертов, она рассказала следователю эту историю. Игнатьев и Рюмин доложили Сталину, что Абакумов и Власик замяли якобы заявление Тимашук и отдали ее на расправу "иностранным шпионам-террористам". Зная, как обстояло дело в действительности (его помощник Поскребышев нашел и положил ему на стол злополучную бумагу), Сталин тем не менее приказал арестовать Власика. Собрав 1 декабря членов бюро президиума ЦК, он заявил им, что тот вместе с Абакумовым скрыл от него документ, разоблачавший убийц Жданова. Если бы не его, Сталина, бдительность, были бы уничтожены и другие члены руководства. В подтверждение он приказал послать "признательные" показания арестованных Маленкову, Хрущеву и прочим потенциальным жертвам "медицинского террора". В заключение же бросил: "Вы слепцы, котята, что же будет без меня - погибнет страна, потому что вы не можете распознавать врагов".
Пропагандистская истерия. Новая волна арестов
9 января 1953 года на заседании бюро президиума ЦК КПСС были утверждены тексты сообщения ТАСС об аресте группы "врачей-вредителей" и посвященной этому передовицы "Правды" (по всей видимости, написанной Сталиным). Сам он, однако, на заседании отсутствовал. А через несколько дней страна и мир узнали о "врачах-убийцах", "извергах рода человеческого" и о "скромной советской женщине-патриотке", мужественно противостоявшей им и помогшей правительству сорвать с них маску. Маленков передал Тимашук личную благодарность Сталина, Президиум Верховного Совета СССР наградил ее орденом Ленина. Словно по сигналу, пресса и радио запестрели материалами, имевшими явно антисемитский характер.
Под этот шумовой аккомпанемент прокатилась новая волна арестов. На Лубянку доставили профессоров В.Ф.Зеленина, Э.М.Гельштейна, Я.Л.Рапопорта, Н.А.Шерешевского, Б.С.Преображенского, С.Е.Незлина и др. К середине февраля было оформлено "дело", по которому проходило 28 врачей. Антиеврейский характер его усилился, поскольку, кроме "вредительства", арестованным инкриминировалась также "националистическая деятельность" - создание сети единомышленников в московских медицинских учреждениях. Под флагом "борьбы с еврейским буржуазным национализмом" проводились и многочисленные аресты в провинции.
Реакции в стране
Обвинение врачей-евреев во вредительстве приобрело широкий резонанс - ведь с ними в повседневной жизни сталкивалось множество людей. Нагнетавшаяся изо дня в день пропагандистская истерия вызвала в обывательской массе двоякую реакцию. С одной стороны, панический, животный страх - после публикации сообщения ТАСС резко упала посещаемость поликлиник, аптеки пустовали. Ходили "достоверные" слухи об ухудшении состояния больных вследствие назначенного им лечения.
Другой реакцией была агрессивность, желание расправиться с "извергами в белых халатах". В большинстве письменных откликов на сообщение ТАСС этих "человекозверей" предлагалось карать страшными казнями. Многие авторы, в том числе и медики, предлагали себя в качестве палачей. В письмах выражалась мысль, что евреи в целом не заслуживают доверия, почему их стоит выселить из Москвы и других крупных городов. Атмосфера вокруг евреев сгущалась - были случаи оскорблений в общественных местах, избиения детей в школах и пр.
В письменных откликах евреев выражались стыд за "преступления" "презренных отщепенцев" и лояльность по отношению к советской власти. Некоторые высказывали опасения, что "ненависть к презренной банде из "Джойнта" перерастет в "огульную ненависть к евреям", и предлагали разъяснять народу, что "не все евреи изменники". Единичные (анонимные) письма призывали "немедленно покончить со всем этим позором, прекратить дискриминацию и травлю евреев".
Реакции за рубежом
Западные дипломаты, аккредитованные в Москве, расценили "дело врачей" как "сумасшедшую историю", продолжающую принятый руководством СССР антиеврейский курс.
В США была создана специальная координационная группа из представителей госдепа, ЦРУ и Пентагона для отслеживания ситуации и выработки американской реакции. Выступая по национальному радио, президент Дуайт Эйзенхауэр заявил, что "американские спецслужбы никогда не вступали в контакт с арестованными профессорами и никаких указаний или поручений им не давали". Аналогичные заявления сделали премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и другие ведущие политики. Конгресс США принял резолюцию, осуждающую "преследование евреев в Советском Союзе".
Негодовали американская и западноевропейская общественность и печать. Возле советских посольств проходили демонстрации протеста. Видные ученые требовали проведения беспристрастного международного расследования обстоятельств "дела", а в случае отказа советских властей - организации на Западе контрпроцесса с целью разоблачения провокации. Вопрос о "деле врачей" был поднят в парламентах ряда западноевропейских стран. Раздавались призывы к разрыву дипломатических отношений с СССР. Против сталинского антисемитизма протестовали и просоветские круги западной интеллигенции.
Наиболее бурной была реакция в Израиле. 9 февраля на территории советской миссии в Тель-Авиве произошел взрыв. Правительство Израиля осудило теракт, принесло официальные извинения и предложило компенсировать материальный ущерб, однако советская сторона возложила на него ответственность за происшедшее и заявила о разрыве дипломатических отношений с еврейским государством.
Предстояли ли стране новый 1937 год
и депортация евреев?
В исторической публицистике, мемуарной и художественной литературе, а также в массовом историческом сознании распространено убеждение, что процесс над врачами должен был стать прологом новой кровавой чистки в высших эшелонах власти и депортации советских евреев. Согласно этой версии, после "открытого" суда над врачами и публичной казни их, на крупнейших промышленных предприятиях должны были пройти митинги с требованием покарать всех пособников "убийц", а вслед за тем начаться "стихийные" погромы. Тут, по замыслу Сталина, и обнародовалось открытое письмо к нему виднейших советских евреев с просьбой переселить евреев из европейской части СССР в Сибирь и на Дальний Восток, дабы спасти от "справедливого гнева" окружающего населения. Списки переселяемых, железнодорожный транспорт, бараки на местах были уже якобы подготовлены.
Однако автор наиболее фундаментального исследования "еврейской политики" Сталина Г.В.Костырченко считает эту версию несостоятельной, основанной не на достоверных фактах, а на слухах, порожденных резким усилением государственного антисемитизма, принявшего выраженный репрессивный характер. За десять с лишним лет после падения коммунизма не появилось документальных подтверждений того, что депортация действительно готовилась. Возможность полного и бесследного уничтожения таких документов, включая и сотни тысяч списков на выселение, Костырченко отвергает. Он указывает, далее, на документы, не согласующиеся с версией о подготовке депортации - а именно, на два проекта подготовленного по указанию Сталина письма к нему от виднейших советских евреев. Оба не содержат просьбы о переселении евреев в Сибирь и на Дальний Восток, напротив, подчеркивают, что "громадное большинство еврейского населения" - это "патриоты Советской Родины". В отношении высказываний участников и очевидцев событий, на которые опираются сторонники "депортационной" версии, Костырченко констатирует: ни одно из них не прошло необходимую научную и юридическую экспертизу.
Смерть Сталина. Реабилитация врачей
Ранним утром 1 марта Сталина разбил паралич, а 5 марта 1953 года всесильный диктатор, не приходя в сознание, умер.
Его преемники поставили крест на "деле врачей", отмежевавшись от него - они прекрасно знали, как это "дело" стряпалось, и усматривали в нем угрозу внутренней стабильности и внешнему имиджу страны. Инициативу проявил Берия, стремясь повторить маневр с миниреабилитацией, проведенной им после смещения Ежова. 13 марта он поручил специально созданной комиссии пересмотреть материалы "дела". Арестованным предложили изложить письменно претензии к следствию. Все, ссылаясь на применение к ним физического и психологического насилия, отказались от данных ранее показаний. 31 марта Берия утвердил постановление о прекращении "дела врачей", а 3 апреля по его предложению президиум ЦК КПСС постановил освободить и реабилитировать всех арестованных - 37 врачей и членов их семей. Постановление приняли практически те же люди, которые 9 января одобрили проект сообщения ТАСС об аресте "группы врачей-вредителей".
О реабилитации врачей страна и мир узнали 4 апреля из "Сообщения министерства внутренних дел". Президиум Верховного Совета СССР отменил свой указ о награждении Л.Ф.Тимашук орденом Ленина "как неправильный, в связи с выяснившимися в настоящее время действительными обстоятельствами".
Козлом отпущения за "дело врачей" сделали непосредственного зачинщика - Рюмина. Арестованный 16 марта 1953 года, он был расстрелян 22 июля 1954 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Второго руководителя следствия Гоглидзе расстреляли еще 23 декабря 1953 года вместе с его покровителем Берией.
Два с четвертью миллиона советских евреев в результате реабилитации врачей смогли перевести дух. Что касается основной массы населения, то многих сообщение МВД ошеломило. В ЦК шли письма, авторы которых выражали недоумение: как можно было выпустить этих преступников, агентов международного империализма и сионизма?
За рубежом ликвидация провокационного "дела" вызвала почти всеобщее удовлетворение. В Израиле тысячи людей вышли на улицы, передавая друг другу сообщение московского радио. Правительство Бен-Гуриона заявило: "практически подтверждена справедливость позиции", занятой им в связи с обвинениями в адрес врачей, "Джойнта" и Всемирной сионистской организации. Оно выразило надежду, что "исправление допущенных извращений увенчается и прекращением антиеврейской кампании". В итоге закулисных переговоров дипломатические отношения между двумя странами были восстановлены.