Светлана Бломберг

"Полноправны средь живых"

Если мальчик полюбил

Тыкать в книжку пальчик

Значит он библиофил -

извpащенный мальчик.

Много ли вы знаете современных мальчиков, которые предпочитают тыкать свой пальчик в книжку, а не в клавиатуру компьютера? Наши дети получают информацию иным путем, нежели их дедушки. Но мы почему-то стремимся вернуть детей к книге.

Может быть потому, что не представляем себе литературу вне книжной культуры? А ведь книга - всего лишь одна из форм существования словесности, и литература гораздо старше книг. И все равно электронная книга не способна внушить такое же почтение, как печатное слово.

Сегодня мы читаем с экрана по необходимости, когда другой альтернативы нет, мы становимся заложниками своего рабочего стола, наша поза далека от расслабленной позы лежащего на диване читателя. Ближайшая аналогия компьютерного чтения, говорит знаток сетературы Роман Лейбов, те стенды с советскими газетами двухдневной давности, возле которых в дни нашего детства собирались грустные стайки пенсионеров. В новом поколении электронных книг делаются попытки преодолеть эти сложности на основе специализированных небольших аппаратных устройств, тексты в которые загружаются электронным способом. В будущем планируется создать электронную книгу как бы из бумаги в твердом переплете и совершенно привычного формата, в которой по вашему желанию появляется текст любого произведения. Ваша электронная книга всего лишь будет имитацией традиционной, но останется виртуальной. Компьютерный экран не заменяет лист бумаги, а притворяется им, говорит писатель А. Генис. Это - волк в овечьей шкуре. Электронное письмо кардинально отличается от обыкновенного, и это обстоятельство не может не сказаться на той литературе, которую будут писать, лучше сказать - создавать, писатели XXI века. В электронной книге нет настоящих страниц - стопки бумаги, груд глиняных табличек, кусочков бересты, вообще исчезает постраничный ритм чтения. Зато возрождается представление о тексте как о свитке. И это диктует совсем другое обращение с текстом, другое его восприятие. Но не это главное. Все, кто имел дело с электронными книгами, не могли остаться к ним равнодушными: либо любовь, либо ненависть. Отличие электронной книги от традиционной укоренено в книжной культуре, с которой у каждого из нас свои отношения.

Ян Шенкман, размышляя о поэзии в Интернете, замечает, что большой объем информации и высокая скорость доступа к ней не позволяют читателю сосредоточиться на качестве текста, что ведет к упрощению его восприятия. "С трудом, - пишет он, - можно представить себе, что читатель будет, сидя перед монитором, часами размышлять над стихотворением Кушнера или Гандлевского. Этот процесс требует высокой концентрации нравственных и интеллектуальных усилий, к которым не располагает среда Интернета". С грустью Я. Шенкман констатирует, что, по его наблюдению, сетевой читатель ищет в Сети не поэзии, а прикола. Далее он размышляет о том, зачем выкладываются в Сети давно опубликованные на бумаге тексты? По-видимому, в Сети эти тексты существуют вовсе не для чтения! Цель - коллекционирование, поиск нужного места, цитирование - стихи на сайтах удобно каталогизированы, и многие предпочитают не покупать толстый том или идти в читальный зал, а пользоваться сетевой библиотекой. Автор считает, что разговор о том, что таким образом традиционная книга постепенно изживет себя, не выдерживает критики: с экрана читать неудобно, да и аудитории несопоставимы - как по составу, так и по количеству.

В церкви или синагоге священная Книга строго фиксирована на определенном месте, точно так же, как книга в электронном варианте привязывает нас к определенному месту. Священные книги восходят к временам, когда они писались вручную. Но как только книга стала печатной, она приобрела небольшой формат, и это решило ее судьбу. Роман Лейбов заметил, что мы занимаем положение "над" традиционной книгой, а переворачивание страниц входит в наши привычки еще в бессознательном возрасте: сталкиваясь с книгой, первым делом мы стремились порвать ее на страницы. И самое важное - традиционная книга имеет способность существовать независимо от вложенной в нее текстовой информации. На нее можно поставить сковородку с жареной картошкой, ею можно стукнуть по голове несговорчивого оппонента...

Если нам необходима только информация, мы готовы воспринимать ее с любого носителя. Но даже текст, отпечатанный на пишущей машинке и написанный от руки несет различную информацию и энергетику. Подсознательно мы понимаем, что традиционная книга дает нам информации гораздо больше, чем заложено в ее тексте и даже в оформлении. Чтение - сложный психологический процесс, связанный с мышлением и восприятием. По разному действует текст в разных изданиях, различно впечатление от текста в новой, только что отпечатанной книге и старой, потрепанной, любимой, читанной сто раз; от роскошного издания, в кожаном переплете, на отличной бумаге - и от карманного издания на газетной желтоватой... сам текст становится совсем другим!

Интернет - не только технический, но и культурный феномен, и у литературы, размещенной в Сети, свои особенности, свои плюсы и минусы. Эта литература не хуже и не лучше. Она - иная.

У современного юного поколения отсутствует трепетное отношение к книге, и потому типичный современный собиратель книг - немолодой мужчина.

В конечном счете, любое собирательство есть проявление экстравертности, если понимать коллекцию, как подручное средство созидания и обустройства личности во внешнем мире. По сути дела, это оплот, "подпорка" "Я" экстраверта. К тому же, замечает израильский поэт Феликс Гойхман, экстравертность более присуща женской натуре, чем мужской, ибо женщина традиционно стремится окружить себя семьей, домом, вещами, мужчина же в это время тоскует о бессмертии. Но внешний мир зачастую не предлагает легких путей. И тогда мужчине ничего не остается, как найти альтернативу своим духовным поискам. Таким образом, он формально превращается в экстраверта. Что касается Интернета, то там, по мнению Гойхмана, индивидуум получает редкую возможность быть во многих местах одновременно и играть одновременно множество ролей, таким образом, Интернет предстает как безграничный источник интравертности, как единственное убежище мужчины. В этом плане литературное произведение в Интернете - объект более "мужской", нежели женский, а книга из бумаги, хотя бы как объект собирательства, - более "женский", нежели мужской.

С Ф. Гойхманом можно соглашаться или нет, но книга живет самостоятельно, она крепко связывается с духовным миром читателя или собирателя, способна влиять на обстоятельства и выстраивать, как говорят библиофилы, "цепочки". Например, Х. Венгер во 2-м выпуске "Иерусалимского библиофила" излагает историю из своей личной жизни, с которой связано появление в его коллекции интересных книг. Истинного библиофила книги, по словам В. Шкловского, собирают сами - его книжный фонд воплощает культуру и интересы владельца, может отражать его индивидуальность и при этом формировать его личность. Это значит, что собрание определенным человеком книг несет само по себе определенную информацию, является символом его личности. В книге "Мивхар пниним" ("Собрание жемчугов") говорится, что если нужно проверить и оценить степень и меру мудрости человека, следует проверить собрание его книг по их количеству и качеству. "Собрание, отделенное от библиофила, умирает, - говорит библиофил Марк Рац. - Оно мертво, как сброшенная змеиная кожа, как скорлупа расколотого ореха. Это не более чем след библиофильского творчества, запечатленный в организации материала, на котором протекал когда-то процесс собирательства". Есть "гвозди" собрания - редкие и ценные издания, отвечающие притом библиофильским интересам собирателя, а есть "веревки", протянутые между такими "гвоздями" и объединяющие их в осмысленную систему.

По словам Виктора Гюго, иные люди владеют библиотекой, как евнухи - гаремом. Их собрание - замкнутая система. Но настоящий библиофил - это не тот, кто уставил свою квартиру раритетами и гордится только редкостью и ценой своего собрания. Такое коллекционирование замешано на стяжательстве и превращается в погоню за иллюзией. Истинный библиофил хочет поделиться с другими нажитыми духовными сокровищами. Именно такие иерусалимские библиофилы объединились в клуб, которым руководит Леонид Юниверг. Он же главный редактор и составитель альманаха "Иерусалимский библиофил". В альманахе много материалов, в которых рассказывается о еврейских библиофилах. Это давно сложившийся жанр: детские увлечения, возникновение коллекции, счастливые находки и скорбные утраты. В альманахе помещены воспоминания о замечательных библиофилах и их коллекциях - М. Бельского о Д. Фрайштате, О. Ласунского о Я. Бердичевском, О. Штейн о Э. Штейне, на примере которых можно себе представить портрет типичного библиофила со всеми его достоинствами и недостатками. Один из разделов собрания Б. Розенфельда - еврейские театральные книги. В. Гомон - любитель фантастики. Появлению в коллекции автографов А. Стругацкого и посвящен его рассказ. В харьковский клуб книголюбов Б. Зильберштейн попал случайно и остался его активистом вплоть до закрытия клуба по смехотворным обвинениям в "пропаганде сионизма" и в том, что "клуб превратился в синагогу". И. Рудяк, писатель, издатель, владелец книжного магазина из Чикаго выступает с симпатичной библиофильской новеллой о том, как ему удалось договориться... с мышами, чтобы они не портили книги.

Книгоиздание - это бизнес. Вкладывать деньги в хорошую литературу в наши дни - риск. Тем не менее, есть издательства, которые идут особым путем. Например, во 2-м выпуске "Иерусалимского библиофила" Л. Шпринц рассказывает об издательстве, которое в наше время массового книгоиздания и утраты традиции книжного искусства, не считаясь с затратами, издает редкие книги. Называется оно "Редкая книга Санкт-Петербурга". Таково же и израильское издательство "Филобиблон". Изданные им книги дороги, но претендуют на особое к себе отношение не только по качеству текста. Издатель подразумевает, что его книги будут обрастать той особой аурой, которая сопровождает существование любовно и тщательно сработанного предмета обихода. Здесь не жалеют денег ни на редактора, ни на корректора, ни на художника. И дело не только в оформлении, хотя, например, работа Зелия Смехова над сборником стихотворений античного поэта Катулла - это создание не просто книги, а художественного ансамбля, а иллюстрации Л. Эйдус к роману Ф. Кафки "Процесс" - диалог с автором произведения, который придает новое измерение тексту.

Книги в стихотворении поэтессы Аси Векслер названы "полноправными средь живых". Фотография и кино не отменили живописи и театра, так и электронная книга никогда не заменит книгу бумажную. С электронной книгой не уединишься на сеновале, она немыслима у походного костра. Традиционной книге не нужна энергетическая подпитка, она сама - источник энергии, и не только духовной: последнее, чем можно было еще спасти ускользающую жизнь, часто оказывалась книга, которая мгновенно сгорала в огне блокадной "буржуйки"...